Сейчас пока всех новоприбывших, включая летунов, осматривал наш фельдшер Игнатов, я выслушивал доклад Бабочкина. Особо и сказать нечего было, тот всё выполнил, как я и приказывал. Мотоцикл с формой на месте был, технику в лес отогнали и спрятали, форму с собой принесли. Оружие тоже нетронутым обнаружили, забрали всё из ухоронки и также доставили. Как и некоторое количество продовольствия. На неделю хватит, потом снова придётся сбегать и принести. Повар муке радовался, сможет хлеб печь, как именно, не сказал, лишь сообщил, что это его проблемы, есть идеи. По поводу моста сообщил, что остались от его каменного основания лишь обломки, но сверху уже заканчивают рубить деревянный настил, там немецкие сапёры работают. Сегодня утром пустили первые машины через него, хорошо ещё, наши за ночь успели перегнать мотоцикл, не попались.
Вот так выслушал доклад и велел идти обедать, потом, когда вернувшаяся группа выспится и отдохнёт после бессонных суток, сержант займётся делами. Но уже сейчас отправит пару бойцов стирать трофейную форму, высушим и выгладим, и начнём учить носить её. Тех, кому по размеру она будет. Ну, и завтра уже можно отправляться к дороге, только работать начнём подальше от тех мест, где уже работали. Мало ли что. Нам нужна форма на всех моих бойцов, и после учёбы, когда та на них сядет и станет привычной, можно уже заняться серьёзными делами. А пока я решил пообщаться с Берёзовым, узнать, какие планы у летунов, а то они вон как возбудились, увидев самолёт, видимо, им не сообщили, что у нас есть транспортник, правда быстро скисли, узнав, что у него сухие баки. Летуны уже пообедали, их первыми покормили, сейчас остальные пищу готовились принять, Фомин наготовил побольше по моему приказу, по подсчётам наши вскоре должны были вернуться.
И они вернулись с опозданием всего на час. Правда, людей больше оказалось, но ничего, на всех хватило. Салом спасались, на остатки московского хлеба резали, бутерброды делали, это и увеличивало размеры пайков. И да, я распорядился со вчерашнего дня выдавать нашему силачу полуторную порцию, обычной ему не хватало, так что получил от него взгляд, полный благодарности.
Представившись и поздоровавшись с летуном за руку, я предложил ему отойти, что мы и сделали. Присели на ствол поваленного дерева, после чего повели неторопливую беседу. Я сразу скомандовал без чинов, всё же равняюсь армейскому майору, а тот старлей, это и позволило спокойно поговорить. Тот тянулся к фронту и хотел как можно быстрее выйти к своим, а когда я предложил временно присоединиться к нашей группе, тот задумался. Да ещё я маслица подлил в огонь, мол, «юнкерс» мне нужен для разовой акции, а потом передам его летунам, даже топливо выдам, чтобы те до своего аэродрома долетели, это его и добило. Помотаться по местным землям они успели вволю. И старлей прекрасно представлял, сколько километров непростого пути до линии фронта, через которую тоже ещё нужно перебраться, ему предстоит. В общем, он согласился, причём за всех, являясь командиром. Дальше я спросил по поводу тех, кто был с ним. Штурман, к счастью, присутствовал. Поэтому я приказал пока осваивать трофейную технику и готовиться её эксплуатировать, после чего подозвал сапёра Бабаева и приказал ему избавиться от немцев, теперь они нам уже не нужны. Знаю, что это не совсем хорошо, но отпускать их было бы ещё большей глупостью, а три лишних рта уже мне были не нужны, так что выход тут был один. Немецкий летун с отчаяньем глянул в мою сторону, но наткнувшись на мой твёрдый, полный уверенности взгляд – кто бы знал, как трудно он мне дался, – поник. Понял: и его приговорили. А обещание я выполнил, свои руки не запачкал, только душу. Нужно было правильно составлять просьбы, чтобы нельзя было их обойти. Неприятно всё это, гадко, но их сюда никто не звал.
Дальше так и потянулась подготовка. Только на дело мы пошли не сразу, а только через два дня, больше времени на подготовку потребовалось, а точнее, на тренинг нашей группы, тяжело им было ещё освоиться с тем, что придётся работать в тылу и ничем не выдать себя, именно этим тренингом мы и занимались. Форму постиранную и выглаженную носили мы с Бабочкиным, она нам по размеру была, и один из бойцов. К сожалению, ни один из тех, кто умел говорить на немецком языке, трофейную форму не получил, размера подходящего не было, а у этого бойца фигура как у Лосева, вот и подошла. Так что, собравшись всей группой – мы трое были в полном немецком снаряжении, даже ранцы немецкие за спинами, – попрыгали, после чего, выстроившись в колонну, побежали к тому месту, где оставили технику. Говоря о всех, я имел в виду всю свою группу, включая повара и фельдшера, в боевых действиях у нас участвуют все бойцы, что не могло не радовать этих двоих. Так что на базе остались лишь летуны. Оборона тут была нами подготовлена, один ДП стоял в пулемётной ячейке, он контролировал часть поля и лагеря, отличное место для обороны. Как готовить и как разводить бездымные костры, мы летунов тоже научили. Они и остались, ожидая нашего возвращения, охраняли базу и несли службу. Избыток трофейного оружия пригодился. Все карабины получили. Продовольствие им оставили практически всё, дней на пять хватит, а там мы планировали вернуться. Перед уходом я предупредил, только чтобы не подстрелили ненароком, к тому моменту я планировал всех бойцов переодеть в трофейную форму. Летунам она без надобности, они в рейдах участвовать не будут и фактически станут нашим тылом – тем, куда мы будем возвращаться.
Шли мы быстрым темпом, километр бежали, километр шли отдыхая. И так
