Я слушаю его и с удивлением понимаю, что, в сущности, ничего о нем не знаю. Что он за человек, Дамиан? Благородный — да (меня спасает, брата спасает — просто всеобщий спаситель, прямо-таки герой), романтичный — тоже да (настоящая любовь за пару свиданий?), увлекается демонами, каким-то Астралом и засыпает в склепе на месяц. А, и неубиваем. Грустит, потому что считает, что его не ценят. Завидует брату. При этом любит его. Вот, в сущности, и все. Хм, мне одной кажется, что в нормальной сказке Дамиан был бы романтичным злодеем? Этаким страдающим лермонтовским Демоном? Впрочем, для Демона Дамиану не хватает харизмы, но это дело наживное…
Забавно, а кем бы в настоящей сказке была я?
— Тебе неинтересно, — Дамиан ловит мой взгляд. — Тебе на самом деле не нравится демонология?
— Э-э-э… Нет, — решила говорить правду — буду говорить правду! — Я в ней ничего не смыслю. И потом, это как… как-то очень… м-м-м… немое.
Дамиан со странной улыбкой смотрит на меня.
— Знаешь, Виола, а я ведь в сущности… Я почти ничего о тебе не знаю. Что из рассказанного тобой было правдой? Ты из другого мира (между прочим, расскажешь о нем, когда все это закончится?). Ты любишь сводную сестру. Твоя мать — фея. О ней ты говоришь скорее снисходительно, чем с любовью.
— Но, Дамиан, она же фея…
— Вот и я о том же. Что еще?.. Да, ты не любишь цветы. Обожаешь смородиновый мармелад. И ягодное мороженое. Не клубничное ни в коем случае (не понимаю, какой нормальный человек не любит клубничное мороженое?). Да, платья, кажется, тоже не любишь. И ты одаренная фея, если верить мачехе.
— Угу. Только проклятая. Ты забыл, что я проклята.
— Проклятье мешает тебе колдовать?
— Наверное…
— Тогда после того, как оно будет снято, ты наверняка сможешь…
— Дамиан!
— Сможешь… О звезды!
Ага. Звезды. Перед нами встает громадная стена колючек. Заросли колючек, точнее. Помните, в «Малефисенте» такие были? Так вот, эта — толще. И шипы сверкают на солнце, как посеребренные. А самое прискорбное: она пухнет. Точнее, конечно, растет. Но выглядит так, словно ее изнутри распирает.
— Дамиан. Это граница? — невинно интересуюсь я.
— Ага…
— Дамиан. А когда ты сможешь нарисовать портал?
— Завтра… Только это все равно не поможет: когда эта штука закончит расти, Сиерна станет недосягаема даже через Астрал… — Дамиан хмыкает. — Это странно прозвучит, но наша королева удивительно предприимчивая женщина.
— Угу. Жаль, что ее из театра турнули, да? Пусть бы там что-нибудь предпринимала.
— Да…
Мы отходим подальше — тень от колючек растет, наползает на солнечный луг… К полудню, наверное, луга не будет совсем. Да, если королева не хотела воевать с Креманией и гоблинами, то это она толково придумала-а-а-а-а!
(Просто земля под нашими ногами тоже вспучивается, из туннеля высовывается пара бородавчатых рук и тащит меня в яму.)
Пауза.
(Я несусь на бронированном черве по земляному туннелю.)
Пауза!!!
(Это моя голова протаранила чью-то нору.)
…Пауза…
(Я падаю в знакомую пещеру императора гоблинов.)
— Сколько еще вы сможете держать ограду? — слышится визгливый голос Ульрика. Я сажусь на пол, трясу головой. С волос падают комья земли. Ульрик проходит мимо, шелестя плащом до пола, и совершенно не обращает на меня внимания. — Что насчет южных туннелей? Корни там из чего?..
Рядом падает Дамиан — этот долго не лежит, сразу переходит-перетекает в стойку… Утыкается взглядом в меня, потом смотрит на императора гоблинов. Выдыхает, расслабляется. И тоже принимается счищать с себя землю.
Ульрик мельтешит рядом, но его больше заботят собственные маги, чем свалившиеся с потолка «гости».
И слава богу!
— Дамиан, — шепотом зову я, — а давай, пока мы тут никому не нужны, потихонечку уйдем?
Дамиан поднимает бровь и тоже шепотом мне отвечает:
— А это разве не жених твоей сестры?
— Да… Вот поэтому и уйдем!
— Разве он не должен тебе помочь?..
— Идем!
— Стоять! — Ульрик нас наконец-то замечает. Но ненадолго: он делает знак страже. — Увести. Обоих.
— В темницы, сир? — простодушно интересуется кто-то из стражников.
— В гостевые покои, — с сожалением отвечает Ульрик. — И на демонолога надеть сдерживающий браслет. Мне здесь духи и другая живность не нужны. Ее, — он кивает на меня, — с лихвой хватит.
К Дамиану бросается сразу трое гоблинов-магов, а я возмущаюсь:
— Эй, не трогайте моего друга! Ульрик! А законы гостеприимства?! Может, и на меня тогда наручники наденешь?
— На цепь посажу! — огрызается гоблин, а Дамиан вымученно улыбается:
— Виола, все в порядке. Так надо.
— Ничего не…
— Да уведите же их! — визжит Ульрик. — И если вы не удержите мне южные туннели, я вас самих на этой шипастой траве повешу!..
Суровый мужик этот Ульрик — и не смотри, что визжит на ультразвуке. Затиранит он Роз, ох затиранит…
Нас отводят в гостевые пещеры — побольше, чем те, в которых я останавливалась прошлый раз. Две спальни, двери которых выходят в общую гостиную, а уже она — в холл (или прихожую?). Симпатично и удобно, если вы любите пещеры, круглые комнаты, низкий потолок и сумрак (потому что даже со всеми горящими рубинами в гостиной все равно темно).
Маленькие гоблины — в половину меня ростом — суетятся и несут нам ужин и сменную одежду. Я исследую свою спальню, узнаю, что рядом имеется купальная, и надолго там остаюсь (кожа ужасно сохнет без воды, да и костюм не мешает сменить). Потом в гостиной вижу переодетого и посвежевшего Дамиана, который сидит у здоровенного рубина, что заменяет очаг в центре комнаты, и внимательно рассматривает свой браслет. Я оглядываюсь: ужин, нетронутый, стоит на низеньком столе.
У гоблинов специфическая кухня. Готовят они вкусно, это да, но совершенно неаппетитно все это на тарелке выглядит. Размазня-каша и суп в закрытой чашке. Рыбный… вроде бы.
