— Хватит, — еле слышно роняет Жиль.
— Бедный маленький Жиль, — рыжая смеётся. — Смелый герой, а наивен, как сказочный простофиля Жан. Ну, не оценит эта кошка узкоглазая твоей преданности. Не отдавай ей всё без остатка, Жиль.
— А к-кому ещё…
Сорси соскакивает со скамьи, со скрежетом отодвигает соседнюю, садится перед понурым мальчишкой на корточки. Берёт его за руки и кладёт ладони к себе на грудь. Сквозь мокрую рубаху кожа такая горячая…
— Оставь мне, — говорит она просто. И улыбается.
— И ты н-не оценишь, — твёрдо выговаривает Жиль, медленно убирая руки. — В-вот так вот.
— Тогда просто поцелуй. Это же совсем немного. И не говори, что не хочешь: соврёшь.
Жиль смотрит в сторону. В нишу за амвоном, где растут цветы Вероники. «Они с Учителем скоро вернутся. Он её никуда больше не отпустит. И можно будет не бояться за них. И теперь, когда Веро всё знает, я смогу бывать у них чаще… Только верну Акеми меч. Мне бы её просто увидеть…»
— Вы с отцом Ланглу похожи, знаешь? У него тоже бывает такое выражение лица, будто его коснулся Бог. Ты сейчас такой. Офигенный.
— Это как? — выныривает из своих мыслей Жиль.
Сорси протягивает руку со сжатыми в кулак пальцами.
— Вот такие вы с ним обычно.
Кулак медленно разжимается, раскрывая ладонь. Девушка поднимает руку вверх — так, чтобы ладонь оказалась между лицом Жиля и огоньком светильника.
— И очень редко вы такие.
Свет пробивается между её пальцами розовым мерцанием, кончики пальцев словно сияют теплом.
— Его таким д-делает Вероника, — шепчет Жиль, завороженный игрой света.
Волшебство момента разбивает трель звонка и громкий стук в дверь.
— Отец Ланглу! — радостно восклицает Сорси и несётся через атриум ко входу.
— Нет! — останавливает её крик Жиля. — Стой!
Девушка останавливается, радость на лице сменяется страхом:
— Он не стал бы стучать, да?
Жиль кивает, машет ей рукой в сторону жилых комнат:
— Б-быстро п-поднимай старших. Бегом!
Придерживая на груди ночную сорочку, Сорси уносится будить ребят. Жиль ныряет в левый неф, отсчитывает девять белых плит от четвёртой колонны и бьёт по полу пяткой. С глухим рокотом плиты опускаются вниз, образуя лестницу в подвал. Мальчишка сбегает по ступенькам и оказывается в тускло освещённом сухом помещении, где стоят на полу у стены ящики с оружием и патронами. Справа на постаменте покоится на подставке меч в чёрных ножнах — точь-в-точь вакидзаси семьи Дарэ Ка, только гораздо больше. Жиль старательно кланяется мечу, приветствуя его, и торопливо вытаскивает наверх ящик с десятком пистолетов и двумя винтовками.
В дверь вовсю барабанят, слышатся приглушённые голоса:
— Открывай, святоша! Спасай грешные души!
Жиль выносит из схрона ящик патронов, тяжело опускает его на скамью, спешит обратно — закрыть потайной ход. Когда в главный неф влетает Сорси в сопровождении двух десятков сонных встревоженных подростков, Жиль деловито набивает патронами обоймы пистолетов.
— См-мотрим сюда, — он подходит к ребятам с оружием, взводит затвор. — Вот так оно готово ст-трелять. В обойме т-тридцать патронов. Тридцать выст-трелов. В-вот так вот.
Он протягивает пистолет Сорси, берёт следующий, показывает, как заряжать. Подростки следят за каждым его движением, вытянув шеи и изредка кивая.
— Берите. Заряж-жайте.
Он поднимает из ящика винтовку, шарит в синтетической стружке, извлекает со дна ящика цилиндр глушителя, старательно крепит его на ствол.
— Слушаем. Я наверх, в-вы тут. Б-будут ломать двери — б-бегите за колонны. Ст-трелять, когда близко. Н-не бояться.
— Погоди, — останавливает его Сорси. — А если поговорить сперва?
Жиль неопределённо пожимает плечами.
— Иди на колокольню. И вы двое, — тычет она пальцем в грудь мальчишкам лет тринадцати. — Я вылезу через окно в кухне и подойду к главному входу. Кати, идём. Запрёшь за мной решётку. Остальные тут.
На колокольне Жиль молча ставит ребят под прикрытие бетонной балюстрады, а сам прижимается к стене у входа, вскидывает винтовку к плечу и через прицел смотрит вниз. Уже почти рассвело, и собравшихся у входа в Собор людей можно отлично рассмотреть.
Их много — человек тридцать. В основном молодые мужчины, но мелькают и женские лица. Все с воздушными фильтрами, вооружены. Жиль напряжённо разглядывает через прицел каждого из них, отмечая, у кого автомат, у кого арматура, кто с ножом в руках. «Сперва убрать вот этого, с платком на шее, — сосредоточенно прикидывает мальчишка. — Этот из людей Рене, опаснее всех. Потом вот того, с автоматом, что справа от входа, чтобы не дать ему войти внутрь».
— Эй, чего столпились?
Сорси с высоты колокольни — маленькая, как пчела с пасеки отца Ксавье. Смело шагает, сверкая коленками из-под короткой рубахи. Пистолет несёт в опущенной руке, держа его слегка позади себя.
— Вам чё — исповедоваться припёрло с утра пораньше? Отец Ксавье ещё глаза не продрал, а вы нарисовались!
Её появление вызывает лёгкое замешательство.
— Ну надо же! — восклицает мужчина, которого Жиль для себя выделил как главного. — Дохлячка Морье пожаловала! Квартируешь здесь, стало быть?
— Тарелки вылизываю! — огрызается Сорси. — Что надо-то?
— Вали назад и передай тарелке, которую ты лижешь, чтобы открыл по-хорошему, — скалится вожак. — Бог велел делиться. А Собор у нас богатенький, святоша вон какой упитанный.
— Вынесете запасы еды — вас пощадят! — выскакивает вперёд тощая женщина с сумасшедшими глазами. — Быстро!
Сорси отступает на шаг, направляет на неё пистолет.
— Морье, не дури, — предупреждает вожак. — Ты своя, но чужой станешь за
