По направлению движения я понимаю, что едем в сторону Дебальцево.
Примерно через 15 минут, преодолевая февральскую грязь, выезжаем на место дислокации нашей батареи 120-х миномётов.
— Останови, — говорит Мозговой Песне.
Выскакиваем из Джипа. Комбриг твёрдым шагом направляется в сторону этой самой батареи.
— Где командир? — обращается он к одному из бойцов.
— Алексей Борисыч он здесь, только отошёл.
— Давай его сюда, — чуть не кричит на бойца Мозговой.
Видно по нему, что он чем-то сильно раздражён.
Уже через минуту к нему подбегает командир этой самой батареи.
— Вы куда, мать вашу, стреляете? — следует вопрос.
— Так мы это… строго по тем координатам, что обозначены, — говорит тот, доставая карту района боевых действий.
Борисыч, после короткого осмотра карты, выдаёт ему:
— Это старые данные. Там со вчерашнего дня уже наши закрепились. Вы же по ним хреначите.
— Так мы же не знали, — оправдывается старлей.
— Ну, теперь будите знать. А пока отставить стрельбу до выяснения новых позиций противника. Всё понятно.
— Так точно, — чуть ли не хором отвечают бойцы.
— Так, ладно. Дальше пешком, — обращается он уже к нам. И добавляет Сане Песне:
— Песня, ты найди пока место, куда машину поставить и догоняй нас.
Мы двигаемся вдоль той самой «железки», где не так давно шли ночью, в туман. Сейчас картина другая. День ясный, светит солнце. Под его лучами, кое-где даже тает снег. Мы идем в направлении наших позиций, а наши берцы уже привычно месят донбасскую грязь вперемежку со снегом, с каждым шагом канонада из стрельбы и взрывов приближает нас к Дебальцево.
Вскоре нас догоняет запыхавшийся Песня. Видя, как тяжело дался ему этот «марш-бросок» мы начинаем слегка его «подкалывать»:
— Саня, бросай курить, вставай на лыжи.
— Да уж. Это тебе на педали жать, — смеётся Борисыч и добавляет. — Короче ладно, возвращайся назад. Жди нас в машине. Мы туг сами, без тебя управимся.
Песня возвращается назад, а мы топаем дальше.
По дороге Змей снимает всё это на камеру. Мозговой прям на ходу говорит, что он думает об этой войне, о самой Украине, о её правительстве, минских соглашениях, Порошенко, а так же Захарченко и Плотницком. Всё это без дубляжа, одним текстом.
Мы идём по дороге. Хотя дорогой, там, где уже прошла бронетехника, это было трудно назвать. Скорее — направление. Справа — лес, слева — поле неубранных подсолнухов. Они так и стояли. Всеми забытые, сухие и уже почерневшие. Словно призраки прошлого лета. Стояли, как бы в напоминание о том, что идёт война. И что людям сейчас не до них.
Ещё через какое-то время. Змей записывает очередное обращение Мозгового. Адресованное уже к мужскому населению Донбасса, которое уехало в Россию, в качестве беженцев. В нём он призывает их вернуться на Родину, которая нуждается в них, а не сидеть дома.
Весь текст этого обращения, я тут излагать не буду. Если кому-то интересно, в интернете есть полное видео, той самой нашей «экскурсии» по местам боевой славы.
Через какое-то время мы добираемся до наших передовых позиций. Погода по-прежнему ясная, солнечная, ветра нет. Ну, просто полная благодать для укропских снайперов. Но Борисыча, судя по его поведению, это мало волнует. Как и то, что мины и снаряды ложатся от нас «в пределах досягаемости». Впрочем, нас самих это тоже мало интересует.
Походив не много по позициям и пообщавшись с бойцами, которые на них находились, Борисыч садится на бревно и наговаривает Змею, на камеру, ещё одно видео-обращение. После чего закуривает и говорит:
— Ну, что всё записал?
— Ага, всё.
— Потом смонтируй всё это в один ролик. Так восприятие будет лучше. Может тогда до людей дойдёт наконец-то, что эта война нужна только нашим олигархам, а не нам самим.
— Сделаем, — отвечает Змей.
— Ну, что бойцы. Со мной на Киев пойдёте, — улыбаясь, обращается он уже к нам, своей охране.
— Алексей Борисович, да не вопрос. С Вами хоть в Африку, — говорю я ему.
— Добро, так, значит, тому и быть. После чего добавляет:
— Ну что, перекурили. Пошли обратно. Нас там Песня уже заждался наверное.
Идём обратно. Албанец впереди. Мозговой сзади него, чуть дальше — Я, Змей и Аякс. У Албанца, сзади на каске, надпись — «Албанец». Борисыч видит её и с усмешкой так спрашивает:
— Албанец, вот скажи мне, почему ты Албанец, а не немец или японец? — подкалывает он его.
— Не скажу.
— Это почему?
— Военная тайна, — отвечает ему Албанец с невозмутимым видом… и через секунду падает, поскользнувшись на тонком льду.
Борисыч подходит к нему и, смеясь, помогает встать:
— Что же ты, как беременный идёшь, под ноги не смотришь.
— Да тут грязь, а под ней не видно, что лёд, — как бы оправдывается Албанец.
— Это потому, что ты ворон на ветках считаешь, — смеётся Мозговой… и через пять метров падает уже сам.
Тут уже я, еле сдерживая смех, помогаю ему встать.
Он отряхивается и, тыча пальцем в небо, выдаёт нам:
— Вот оно, как бывает. Боженька то всё видит. Нечего, говорит, над другими смеяться.
Так вот дружно и весело наша компания возвращается к месту, где стоит миномётная батарея, и где нас уже ждёт «Песня». Посмотрев на наши грязные берцы Саня говорит.
— Вытирайте ноги об траву, а то вы мне весь салон уделаете.
— Ладно тебе, не ворчи. Ничего страшного не случится, если мы испачкаем твой салон, — говорит ему Борисыч, вытирая ноги об ту самую сухую траву.
После очистки обуви от грязи, прыгаем все дружно в «Секвою» и едем обратно, в Ломоватку.
Обед мы уже пропустили. Но так как консервы мне уже поднадоели, я по прибытии, всё-таки решаю сходить
