– Знаешь, Боря, о чем я скучаю в этом детском теле? Целый год уже, без малого. Не поверишь – о рюмке хорошего коньяку. Знаешь, аж скулы сводит от искушения, как представишь. Или хотя бы – бокал вина, на худой конец. К примеру, «Седьмое небо князя Голицына»? Наше, массандровское. Не знаешь? Да ты что! Шутишь?
– Тебе что, вина налить?
– Да нет. Возраст не тот. Боюсь вырубиться с трех капель, не успею даже вкуса распробовать…
– Ты говорил, что со временем у нас неважно…
– Да-да! О деле. Да ты не стой, Боря. Не стой. В ногах правды нет. Присядь.
Белобрысый послушно примостился на край какой-то антикварной кушетки. Прямой как лом, напряжен, не расслабляется ни на секунду и ожидает подвоха с любой стороны. Но тем не менее явно заинтригован моим странным поведением.
Только надолго ли хватит его заинтересованности?
– Значит, о деле. У меня сложилось впечатление, что в прошлую нашу встречу между нами возникло какое-то недопонимание. Ты не находишь?
Белобрысый отчетливо скрипнул зубами.
А, ну да. Ребра. Должны по идее еще побаливать.
– Да ты зла не держи. Отнесись с пониманием. Как старший товарищ к младшему! Выхода другого не было. Потому как не было на тот момент у меня разрешения все тебе рассказывать. А тебе уж очень хотелось тогда меня, как бы это помягче сформулировать, – умертвить. Уконтрапупить. А на это я пойтить ну никак не мог. Понимаешь? И не только я… Ты, кстати, обратил внимание, как наши приняли твоих бойцов в больничке? Не впечатлился?
– Так ты от ментов, что ли?
– Не совсем. Выше бери.
– Куда выше? Кагэбэшники? Цэрэушники?
– Да вот и не совсем… Кому КГБ, а кому и… Кому война, а кому и мать родна… – начал я «буксовать», стремительно перебирая в голове варианты, и… в этот миг пришло спасительное озарение. – Короче! Давай о главном. «Москвич». Желтого цвета. Грузовичок-мини. Тот, который снес тебя в семилетнем возрасте около больницы. Помнишь?
Он ничего не ответил, а только пристально и, как мне кажется, с какой-то долей неприязни рассматривал меня. Как под микроскопом. Обидно, слышишь?
Да мне, собственно, его ответ и не нужен особо. Ведь ты, друг мой ситный, любишь научную фантастику! Не так ли? Судя по нашей последней встрече – очень любишь. Ну, тогда ты сейчас эту фантастику и получишь – в масштабах целого вагона и маленькой тележки в придачу. Сейчас нагружу, успевай только выносить.
«Вы хочете песен? Их есть у меня».
– Так вот, «москвич» – это НАШ транспорт. А за рулем была НАША сотрудница. Штатная. Имен называть пока не буду. Скажу только, что это была женщина лет тридцати, в темно-зеленой спецодежде, работающая, как и я, на… восемнадцатый… отдел Федеральной службы безопасности. Управление… «Сигма»… Более конкретные подробности, извини, озвучивать не в моей компетенции.
Вот это я загнул!
Только, сдается, что-то не верил он мне…
По крайней мере, в его очень недобром взгляде смутно прослеживалось некоторое сомнение относительно моих откровений.
– Не веришь? Тогда ответь мне – откуда я могу знать про этот самый «москвич»? Про женщину-водителя? Или про то, к примеру, что после твоего «переноса» в… «бета-темпораль»… в смысле в это самое время… первым, что ты увидел у себя перед носом, было… КОЛЕСО! Фатальное колесо. Знакомое тебе по прежней твоей жизни. С характерными потеками битума на пыльной и горячей резине. Откуда я это все знаю?
А вот теперь, похоже, клиента начало слегка прошибать.
Он вытаращился на меня с таким недоумением, будто я при нем стал ходить по потолку головою вниз. И при этом говорить по-собачьи. С корейским акцентом.
Подожди, то ли еще будет!
– Откуда? – еле слышно прошептал он.
Начинаем реагировать? Скромненько, правда, но для начала неплохо. Получай тогда следующую фишку. Так сказать, в качестве поощрения.
– Все оттуда же. Просто технология и сам механизм временно́го переноса очень жестко регламентированы. Любое отклонение чревато самыми печальными последствиями. В твоем случае – это перелом руки.
– Что-то я не пойму, – окреп наконец-то голосом Борюсик, – ты хочешь сказать, что все эти скачки по времени кем-то управляются? Это все нарочно, что ли, подстроено?
– А ты как думал? – тут же подхватил я. – Конечно, управляются. Точнее, не управляются, а инициируются. Очень долго готовятся, рассчитываются, а потом внедряются в реальность. Очень похоже на запуск человека в космос, только еще сложнее. Сам понимаешь, за полтора десятка лет твоего отсутствия в двадцать первом веке наши ученые кое-чего достигли (эх, мои бы слова да богу в уши!).
– Все равно не понимаю, каким боком здесь «москвич», женщина, колесо? Бред какой-то…
Не надо! Не надо, дорогой, называть бредом… мою ахинею. Это опасно. Для меня, по крайней мере. Ты просто… верь мне. Смотри, что я сейчас тебе еще вотру.
– Не бред! На самом деле не было в твоей первой жизни ни «москвича», ни сбитого мальчишки, ни тем более перелома. Все это – наведенная память, наложенная на детские ассоциации и своеобразие структуры твоей психики. Все это наши сотрудники долго отслеживали, моделировали, а потом просто реализовали в твоей жизни. В определенной временной точке.
– А при чем здесь моя сломанная рука?
– Да в том-то все и дело! В этом вся и суть! Просто у наших умников на стадии реализации твоего переноса произошел СБОЙ. «Глюкнула» программа. Скорей всего – из-за… повышенной солнечной активности. И тебя занесло немного… в другую временную константу. В новую дату, если упрощенно. Со смещением на… какие-то полтора месяца. И НАШИ ТЕБЯ ПРОСТО ПОТЕРЯЛИ!
Ни хрена себе я наплел!
Что называется, «захочешь жить, и не так раскорячишься». Откуда только и берется эта чушь? Суровая взвесь из обрывков отечественной фантастики и голливудских блокбастеров. «Назад в будущее» хуторского розлива.
Впрочем, сомнений во взгляде у Борюсика, кажется, немного поубавилось.
Неужели «пипл хавает»? Или это правда – чем невероятнее ложь, тем большей популярностью она пользуется. Особенно среди доверчивых главарей преступных синдикатов, как в моем случае…
– А зачем? На кой ляд вы вообще все это замутили? – Белобрысый наконец-то сформулировал главный вопрос, который его мучил. – Вам что, заняться было нечем в вашем этом ФСБ? В этом… управлении «снигма»?
– «Сигма», – поправил я его. – Управление Межвременной коррекции. Услышал? Коррекции! Ты что, не знаешь, кто такие «прогрессоры»? Не читал, что ли, про попаданцев? Что-то похожее и у нас. Корректировка прошлого. С целью оптимизации будущего.
– Какой такой оптимизации?
– Самой обыкновенной. Только рассказывать тебе о задачах нашего управления мне допуск не позволяет. Одно могу сказать – очень многим в нашей стране не нравится, что в девяностые годы раздолбали наше социалистическое государство в пух и прах да растащили кусками по окраинам. Самому-то не жаль было Советского Союза? Пионерия, комсомолия, стройотряды – ведь ты все это прошел!
Белобрысый пожал плечами.
– По барабану. Коммунисты, демократы… лапша все
