"Господи… господи, можно я проснусь, пожалуйстаааа…"
"Голову закрой, держи капюшон руками и смотри только в землю, смертная, и молиться не потребуется. Не в сказку попала, а в саму преисподнюю, если не хочешь вот так же деревьями прорасти, делай, что говорю".
Когда последний раз факелы погасли, воины стали на месте, как вкопанные. Издалека из самой чащи, как из тоннеля, показался светящийся круг, как отсвет гигантского фонаря. Я старалась не смотреть, но оно само тянуло голову вскинуть, тянуло глянуть, аж затылок сводило и спину пекло.
— Приветствую тебя, князь Ниян, Воевода и дозорный Навских границ.
Голос мерзкий, завывающий словно ветер и дребезжащий, как скрип старых веток.
— И тебе в пыль не рассыпаться, царь Лиходей.
— Язвишь?
— Матерь всея ветров меня упаси. Только искренние пожелания.
Слышу, что он улыбается. Не знаю почему, но я в этом уверена. Улыбку представила белозубую, наглую, и пальцы сильнее края капюшона сжали.
— Времени нет у меня лясы точить с тобой, князь. Иди куда шел, только выкуп мне отдай и убирайся.
— Не больно ты гостеприимен. Поди Мракомира радушнее принимал.
Вихрь по деревьям пронесся, и листва словно зашепталась, заставляя обомлеть и задержать дыхание, чтоб справиться с дрожью во всем теле. Злится Лихо, это даже я, ничего не знающая, всем телом чувствую.
— Не твое дело, Аспид. Выкуп отдавай и катись, пока я законы не нарушил и не потрепал твое войско.
— Мое войско трепки гнилых деревянных истуканов не боится, но я и есть закон Нави, не забывай, царь. Поэтому выбирай и лишнего не шелести, не то я могу принять вызов.
— Я давно выбрал.
Надтреснутый голос задребезжал иными нотками, словно в предвкушении.
— Даже так? Шустрый ты. Не зря мне казалось, ты нас от самого моста сгоревшего ведешь. И кого возжелал Царь Леса?
— Ту, что пахнет цветами подводными и волосы цвета неба имеет. Ту, что спрятал от глаз моих в самом конце под плащом грязным и думал, я красоты ее не увижу.
В эту секунду шелестеть перестали даже листья, и ветер прекратился. Теперь я слышала только гулкие удары своего сердца. И вдруг от боли дернулась — под мокрым бинтом, которым я кольцо еще в своем мире заматывала и прятала от всех, словно иглы в палец впились.
ГЛАВА 7
Ты вышел из голода, из вечного холода,
Из горной, железной тьмы.
Из сумрака севера, соцветием клевера,
Последний весны росток
Вплетется в венок.
Роса рассветная, светлее светлого,
А в ней живет поверье диких трав.
У века каждого на зверя страшного,
Найдется свой, однажды, Волкодав
Найдется свой однажды Волкодав
© Мельница
— Больно глазастый ты для Одноглазого. Коли спрятана, значит, не для тебя избрана. Другую выбирай, а то и двух. Щедрый я сегодня.
— Так того и щедрый, что эту отдавать не желаешь… а я в праве своем любую выбрать. Так гласит наш священный договор, скрепленный печатью еще отцом твоим. Не тебе законы менять. Не царь ты и царем никогда не станешь.
И земля дрогнула. Не сильно. Так, словно зыбь по ней прошла, маленькой волной прокатилась. Когда-то у нас в городе землетрясение было, вот точно так же под ногами дрожало. Страшно и дух захватывает, потому что в ответ лез загудел, как пчелиный улей.
— И не тебе их менять, царь Лиходей. Оговорочка есть одна в договоре вашем с отцом моим. Не запамятовал, какая именно?
— На бой меня вызовешь? Ради человечки жизнью рискнешь? Об этой оговорочке молвишь, аль другая там какая имеется мне неведомая?
— Об этой самой. На бой тебя вызываю.
Я дышать перестала, с трудом понимая, что именно там происходит. Одно чудище другое убить хочет, а мне страшно стало, что лихо, мною еще не видимое, убьет Нияна.
— Вызов принят, змееныш поганый, прознаешь — где твое место. Не тебе в лесу моем указы раздавать да законы менять.
Деревья зашумели, сильнее закачались со скрипами и стонами, а я от страха кулаки сжала. Голос Врожки донесся издалека… сама не знаю, как я их так хорошо слышу всех.
— Совсем ополоумел? Совсем сдурел ты, князь? Мозги на жаре расплавились?
— Ты думай, что говоришь, не то без языка останешься.
— Плевать я на язык хотел. Я к тебе оберегать приставлен. Советы давать, а ты что творишь? С Лиходеем в бой вступать? Да с ним тысячи лет никто конфликт не развязывал, притом из-за девки. Отдай ее, да и все.
— Не отдам.
У меня сердце чаще забилось, сильнее… даа, он это был, не ошиблась я.
— Не отдашь, такое развяжется — земле и небу тесно будет.
— Пусть станет тесно. Не получит он ее. Я так сказал.
Низко спущенный капюшон и резко наступившая мгла не давали рассмотреть, что именно происходит вокруг, но гул нарастал, и земля продолжала дрожать, пока не затряслась, не содрогнулась с такой силой, что лошади на дыбы встали, и где-то завыли волки или те чудовища, которые спину Нияна разодрали на горящем мосту.
Ветром вырывало с корнем молодые деревья, и земля шла трещинами. Я вначале не решалась смотреть, а потом голову вскинула и от увиденного обомлела. От ужаса голос отнялся, и горло сжало обручем каменным. С земли смерчем из листьев и корней деревьев поднялся столп прямо в небо, его руки — вихры из веток и пыли, а пасть — черная воронка, затягивающая в себя даже сизые облака с неба. Пока взгляд не застыл в изумлении — по небу, рассекая его огненными зигзагами, широко раскинутыми крыльями взмыло
