Безнадежно махнув рукой, Иоганн развернул коней в сторону Мюнхена. Я же, опершись на трость, смотрел ему вслед. Некоторое время он медленно ехал по дороге, потом на вершине холма появился высокий худой человек. Я хорошо видел на расстоянии. Когда он подошел к коням, те начали подпрыгивать и лягаться, потом заржали от ужаса. Иоганн не мог их удержать – они рванули и бешено понеслись по дороге. Я смотрел вслед, пока они не скрылись из виду, затем поискал взглядом незнакомца, но обнаружил, что он тоже исчез.
С легким сердцем я свернул на проселок, ведущий в глубокую долину, против чего так возражал Иоганн. Его возражения, насколько я видел, были совершенно безосновательны: должен сказать, я прошагал пару часов, не думая о времени и о расстоянии и не встретив ни одного человека или дома. Это место было воплощением запустения. Но я не обращал на это особого внимания до тех пор, пока за поворотом дороги не подошел к редкой группке деревьев; тут я признался себе, что на меня невольно повлияла полная заброшенность местности, по которой пролегал мой путь.
Я сел отдохнуть и начал оглядываться вокруг. Меня поразило, что здесь было значительно холоднее, чем в начале прогулки; казалось, вокруг слышится нечто вроде вздохов, а время от времени высоко над головой раздавался какой-то приглушенный рык. Поглядев вверх, я заметил, что большие плотные тучи быстро бегут по небу с севера на юг на большой высоте. В верхних слоях воздуха появились признаки надвигающейся бури. Я немного продрог и решил: это потому, что я сидел неподвижно после быстрой ходьбы, – поэтому снова пустился в путь.
Местность, по которой я теперь проходил, стала намного живописнее. Там не было приметных объектов, на которых мог бы остановиться взгляд, но на всем лежало некое неуловимое очарование. Я почти не замечал времени и, только когда вокруг меня сгустились сумерки, начал думать о том, как найти дорогу домой. Воздух стал холодным, облака высоко над головой бежали все быстрее. Их бег сопровождался чем-то вроде далекого шума воды, сквозь который иногда доносился тот таинственный вой, который, по словам кучера, издавал волк. Некоторое время я колебался, но потом вспомнил свои слова о том, что хочу увидеть заброшенную деревню, поэтому шел все дальше и вскоре вышел на широкое открытое пространство, со всех сторон окруженное горами. Их склоны поросли деревьями до самой долины, небольшие рощицы этих деревьев там и сям усеяли пологие склоны и лощины. Я проследил взглядом за изгибами дороги и увидел, что она делает поворот возле одной из самых густых из этих рощ и исчезает за ней.
Пока я смотрел, в воздухе пронесся холодный порыв ветра и пошел снег. Я подумал о многих милях мрачной местности, по которой проходил, а потом поспешил найти укрытие в лесу впереди. Небо становилось все темнее, снег падал все быстрее и гуще, пока земля передо мной и вокруг меня не превратилась в блестящий белый ковер, дальний конец которого терялся в туманной дали. Дорога осталась, но стала неровной, и на равнине ее границы потеряли четкость, в отличие от просеки. Через какое-то время я обнаружил, что, должно быть, отклонился от нее, так как перестал ощущать под ногами твердую землю, и мои ноги проваливались в траву и мох. Потом ветер усилился, его сила все возрастала, и вот я уже вынужден был бежать, подгоняемый им. Воздух стал ледяным, и, несмотря на быструю ходьбу, я страдал от холода. Снег теперь падал так густо и вокруг плясали такие быстрые вихри, что я с трудом держал глаза открытыми. Время от времени небеса прорезала яркая молния, и при ее вспышках я видел впереди большой массив деревьев, в основном тисов и кипарисов, густо засыпанных снегом.
Вскоре я оказался под защитой деревьев и там, в сравнительной тишине, слушал высоко над головой шум ветра. К тому времени чернота бурана слилась с темнотой ночи. Постепенно буран стихал и теперь проявлялся только яростными порывами ветра. В такие моменты странный вой волка отражался вокруг многократным эхом.
Временами сквозь черную массу плывущих облаков прорывался лунный луч, который освещал пространство и показывал мне, что я стою на краю густой рощи из кипарисов и тисов. Когда снегопад прекратился, я вышел из укрытия и стал внимательно осматриваться вокруг. Мне пришло в голову, что среди множества старых фундаментов, которые я миновал, мог сохраниться относительно целый дом, где, пусть и в развалинах, я мог бы найти пристанище хоть на короткое время. Обойдя рощу вокруг, я выяснил, что она окружена низкой стенкой, и, шагая вдоль нее, вскоре обнаружил проход. Здесь кипарисы образовали аллею, ведущую к прямоугольнику какого-то строения. Однако как раз в тот момент, когда я его увидел, плывущие облака закрыли луну, и я двинулся по этой тропе в темноте. Должно быть, ветер стал холоднее, так как меня охватила дрожь; но я надеялся найти укрытие, и шел дальше на ощупь, как слепой.
Внезапно стало тихо, и я остановился. Буря закончилась; и, вероятно, сердце мое замерло, вторя тишине природы. Но это продолжалось всего мгновение, так как лунный свет прорвался сквозь тучи, и я увидел, что нахожусь на кладбище и что квадратное строение передо мной – это массивная гробница из мрамора, белого как снег, которые лежал на ней и вокруг нее. Вместе с лунным светом прилетел яростный порыв бури, которая, казалось, возобновилась с новой силой с долгим, низким воем, словно из глоток множества собак или волков. Я был испуган и потрясен и чувствовал, что холод быстро охватывает меня; он, казалось, стиснул даже мое сердце. Затем, пока поток лунного света еще падал на мраморную гробницу, появились новые признаки того, что буран возвращается, будто он повернул обратно. Словно зачарованный, я подошел к склепу, чтобы посмотреть, что это такое и почему такая конструкция стоит одна в подобном месте. Я обошел вокруг нее и прочел над дорическим входом надпись на немецком языке:
ГРАФИНЯ ДОЛИНГЕН ИЗ ГРАЦА
В ШТИРИИ
ИСКАЛА И НАШЛА СМЕРТЬ
1801
Сверху из гробницы торчала большая железная пика или кол, который, казалось, был воткнут в сплошной мрамор – это сооружение было построено из нескольких огромных
