– Доброе утро! – звонко поприветствовала их женщина.
– Доброе, – откликнулась одна из девушек. Остальные предпочли не услышать Алексееву.
Женя подошел к парню, чинившему что-то за столом. Тот сделал вид, что увлечен своим делом, ожесточенно ковыряя отверткой давно закрученный винтик.
– Привет, Никита, – поздоровался юноша.
– Иди, куда шел, – недружелюбно буркнул тот.
– И в чем дело?
– А ты будто не знаешь? – Никита оторвался от работы и недобро взглянул на товарища.
– Представь себе!
– Егор Михалыч вчера при всех объявил за ужином, что теперь мы в опасности. Руководство военных знает, что происходит в нашем доме, и все из-за тебя. И как мне с тобой говорить?
– Да как знаешь, так и говори. Пошел ты! – раздраженно бросил Евгений, вставая. – Идем, Марина.
Они поднялись на второй этаж, в крохотную комнатку, которую отвел для них начальник.
– За что они все так со мной? – жалобно спросил Женя, когда женщина закрыла дверь и опустилась рядом на кровать.
– Не бери в голову. Почитай книгу, отвлекись, – посоветовала Марина.
До отбоя Женя просидел в комнате, погруженный в мрачные и гнетущие мысли. Строки книги мелькали перед глазами, но парень не понимал их смысла. В душе у него зияла черная дыра, бездонная и глубокая, юноше казалось, что внутри отполыхал пожар, оставив пепелище и выжженную пустошь. Все выглядело безнадежным и безрадостным. Даже в казематах военных была какая-то надежда, тогда Женя во что-то верил. Сейчас же ему казалось, что все кончено, впереди – ничего, прошлое недоступно, будущее туманно, а о настоящем лучше не думать.
Алексеева куда-то ушла, потом вернулась с кружкой грибного отвара. Подала парню дымящуюся паром чашку. Чай отчего-то горчил, но был таким согревающе-родным… Сразу потянуло в сон, и парень с радостью погрузился в целительное, успокаивающее забытье. Марина пожелала ему доброй ночи и растянулась на соседней кровати.
– Вот увидишь, завтра все будет по-другому, – ободряюще сказала она, но в глазах у нее почему-то промелькнула грусть.
* * *Егор Михайлович проснулся от шума в коридоре и тотчас почувствовал запах дыма.
– Пожар, пожар, горим! – кричали на разные лады, где-то вдалеке надрывались плачем дети.
В его кабинет вбежала растрепанная Марина, ее лицо было темным от копоти, капли пота чертили на нем светлые полосы.
– Егор, горим! – торопливо выговорила она и бросилась прочь.
В коридоре Коровин столкнулся со Светланой, они вдвоем бросились вниз. В отличие от мужчины, женщина была спокойна и сдержанна, лишь слегка запыхалась от быстрого бега.
– Без паники! Выходим строем, согласно инструкции! Женщин и детей вперед, мужчины к огнетушителям, скорее! – в общей сумятице и неразберихе Света умудрилась найти висящий на стене мегафон и раздавала четкие команды. Ее голос звучал ровно и внятно.
– За главную! Командуй эвакуацией, – крикнул ей Егор Михайлович, пробираясь сквозь толпу.
Пахло паленой проводкой, заспанные жители второпях выбегали из комнат, схватив первые попавшиеся под руку вещи, бежали к выходу, поднимая на руки детей.
– Без паники! Всем на выход! На выход! – начальник метался по коридору, распахивая двери в комнаты.
Людской поток покатился по узким лестницам, началась давка.
– Дети, детей пропустите! – где-то тонко кричала женщина, срываясь на визг.
– Без паники! Пропустите женщин с детьми! Мужики, за мной! – скомандовал Коровин.
Он сорвал со стены огнетушитель и бросился к двери, из-за которой валил густой дым. Язычки пламени выбивались из-за приоткрытой двери, лизали стены.
– Сохраняйте спокойствие! Пропустите детей! На выход, на выход! – звучал усиленный мегафоном голос Светланы, перекрывая гул толпы и треск пламени.
С каждым мгновением дышать становилось все труднее, в общем зале было черно от дыма. Один из мужчин надсадно закашлялся, выпустив из рук огнетушитель.
– Егор! Сейчас рванет! – Марина поравнялась с Коровиным, пыталась перекричать толпу, оттаскивая начальника.
– Все назад! Уходим, уходим! Мужчины – на выход! – командовала Света. С каждой минутой ее голос звучал все дальше и дальше. – Егор, Марина! Уходите! Все жители эвакуированы!
Горела генераторная. Большой зал стремительно пустел, жители выбегали на улицу, кто в чем был, плакали дети и женщины. Наконец, все стихло, был слышен только треск и гул пламени. Командир задыхался от гари, замедляя шаг.
– Скорее, скорее, – поторопила Алексеева. Огонь уже вырвался из генераторной и подбирался к следующей двери, за которой хранился запас топлива.
Женщина вытащила Коровина на лестницу, захлопнула за собой люк и торопливо закрутила вентиль.
Снизу прогремел взрыв. Казалось, бункер вот-вот рухнет, посыпалась побелка, по стене пошла трещина. Марина не удержалась на ногах, упала, прикрывая голову руками, и вновь вскочила. Перед глазами поплыло, потемнело от дыма, воздуха не хватало.
Женщина бросилась к открытой двери.
– На помощь! – крикнула она.
Несколько молодых разведчиков кинулись на зов.
Егор Михайлович лежал у стены без сознания, оглушенный. Снизу слышался рев пламени, лопались лампы, взрывались пустые канистры.
– Скорее. Унесите его на воздух, хватайте оружие и химзащиту, сколько успеете! – приказала Алексеева, бросаясь в оружейную.
Она не глядя сгребала со стен автоматы и ружья, вытаскивала их за дверь и вновь возвращалась, кашляя от дыма. Воздух раскалился до предела, пот заливал глаза, волосы липли, мешали. Трещины по стенам, казалось, стали больше.
– Ребята, на выход! – крикнула Марина, пробегая мимо оружейной. Разведчики поспешили за ней.
Она выскочила из бункера последней, захлопнула за собой дверь и полной грудью вдохнула морозный ночной воздух. Тотчас закружилась голова, женщина рухнула на колени, пытаясь отдышаться, вся черная от сажи, в разорванной рубашке, растрепанная. Алексеева закашлялась, сплевывая на снег, и, наконец, встала.
Егор Михайлович уже пришел в себя, собрал женщин и детей у стены здания и выставил охрану с автоматами.
– Где мой сын? – первым делом спросил он у Марины.
– Я не знаю. Жени не было в комнате, когда я проснулась, – растерянно ответила она, избегая смотреть ему в глаза.
– Горела генераторная. Дежурный говорит, что в зале никого не было, кроме него, а потом вдруг полыхнуло. Как такое могло произойти? – Егор пытался казаться спокойным, но глаза выдавали его.
Женщина молчала, не находя нужных слов. В толпе перешептывались, слышались сдавленные рыдания, на одной ноте глухо плакал ребенок.
Из-за стены здания вышел один из часовых, отправленных патрулировать территорию.
– Егор Михайлович! – позвал он. Его голос звучал убито.
Коровин обернулся, ожидая худшего, вздрогнул, не веря своим глазам.
Двое разведчиков вели под руки Женю. Он озирался вокруг с совершенно безумным видом. В руках у одного из конвоиров была канистра, на брюках парня растеклось характерное бензиновое пятно, волосы были слегка припорошены снегом. Было ясно, что он давно уже находился на улице и отсутствовал в убежище, когда начался пожар.
– Он был возле вентшахты, ведущей в генераторную. Ствол шахты обгорел, похоже, туда налили бензина и бросили горящую тряпку. Канистру мы нашли рядом. Стоял, смотрел, как ненормальный, весь в бензине, даже не сопротивлялся, сукин сын! – разведчик говорил отрывисто, пытался отдышаться. Его переполняли эмоции,
