– Что же ты наделал, – прошептала женщина, опускаясь на колени у его ног.
Он смотрел на нее, но не видел, полностью погруженный в себя. На лице юноши наливались синевой кровоподтеки, одного зуба не хватало, его жестоко избили за нападение на полковника, но несчастного это, казалось, совершенно не тревожило.
– Женя, ты меня слышишь? Пожалуйста, говори со мной, не молчи, я прошу тебя! – умоляла Марина, обнимая его колени. По ее щекам текли горькие слезы и тяжелыми каплями падали ей за воротник.
Но юноша молчал. Ему не было дела до внешнего мира.
– Потерпи. Я придумаю, чем тебе помочь, мы непременно справимся. Только дождись меня, пожалуйста, – тихо попросила женщина, вставая.
Она вышла за дверь, отерла мокрое лицо рукавом и решительно направилась к Доктору Менгеле. «Плакать будешь потом. Дело прежде всего. Нужно вытрясти из Гены правду. Что за препарат дал полковнику этот подлец? Женька, Женька, бедный мой, милый мальчик, что же ты натворил!»
Алексеева толкнула тяжелую дверь, миновала полутемный коридор, наполненный стонами боли, и вошла в кабинет Геннадия.
– О, быстро ты, – казалось, ученый был совершенно не удивлен ее визитом.
– Что с моим подопечным? – без приветствий спросила женщина, присаживаясь на краешек стула.
– Я же тебе сказал тогда, что в случае неадекватных реакций мы примем решение ввести парню транквилизаторы.
– А я сказала вам, что вы этого делать не будете! – взвилась Марина, стукнув кулаком по столу так, что звякнули многочисленные пробирки.
– Ну-ну, перестань, твой пленник совершил огромную оплошность, и только благодаря нашему огромному уважению к тебе он до сих пор жив. Не нарывайся, Марина, не стоит, – спокойно предупредил ее Доктор Менгеле, но Алексеева каждой клеточкой ощущала исходящую от него опасность.
– Простите меня, – тяжело вздохнула женщина. – Вымоталась за последние дни, подготовка площадки для эксперимента отняла у меня последние силы. Я только что вернулась с поверхности и бесконечно хочу спать. Расскажите мне, что за препарат вы ввели Евгению?
Гена примирительно поднял руки, плеснул в стакан чаю и протянул его собеседнице. Алексеева подозрительно принюхалась, уловив до боли знакомый запах.
– Ты мне настолько не доверяешь? Даже обидно. Это банальная валерьянка. Выпей, успокойся, – беззлобно укорил ее медик. – А мальчишке Андрей ввел новый транквилизатор. Надо думать, ты увидела его дебильное – в медицинском смысле этого слова – выражение лица и поспешила ко мне. Огорчу тебя, эта фаза – самая безобидная и очень приятная для самого подопытного. Он сейчас не ощущает ничего, кроме эйфории. Кстати, должен поблагодарить за то, что ты принесла мне с поверхности бесценный материал – споры грибов. То вещество, которое в них содержится, в малых дозах производит великолепный седативный эффект. Правда, мгновенно вызывает зависимость. Через полчаса максимум у твоего подопечного начнется ломка. Ему будет очень и очень плохо, предупреждаю сразу, заходить к нему в камеру одной – самоубийство, он может выдать неадекватную реакцию. Единственный выход – приказать часовым сопроводить его ко мне и оставить под моим бдительным надзором.
– Отдать его на растерзание вам? – тихо проговорила Марина. Она была бледной до синевы, глаза, обведенные темными кругами, смотрели с бесконечной усталостью. – Мы справимся сами. Спасибо за совет.
– У него не выдержит сердце. Он все равно обречен, отдай пленника мне, а я, возможно, немного продлю его жизнь. Ты же не хочешь, чтобы мальчишка скончался в невыносимых мучениях? – издевательски протянул доктор.
– Я не отдам его вам. Пусть лучше он умрет у меня на руках, – прошептала женщина.
Геннадий встал, набрал из пробирки в шприц светло-коричневое вещество.
– Грибы-грибы-грибочки, доведут до точки, – с садистской ухмылочкой пропел ученый, протягивая его Алексеевой. – Можешь ввести еще одну дозу. И так до конца жизни. Короткой жизни.
– Что нужно сделать, чтобы парень остался жив? – Марина посмотрела ему в глаза, ища там спасительную ниточку надежды, но шприц не взяла.
– Отдать его мне, – безжалостно ответил Гена. – Смесью препаратов, возможно, удастся купировать действие транквилизатора.
– Что будет дальше, если я соглашусь на ваши условия?
– Возможно, какое-то время твой несчастненький Женечка будет жив, – ехидно заметил Доктор Менгеле.
Женщина торопливо поднялась.
– Мы справимся сами, – повторила она, но в голосе на мгновение проскользнуло сомнение.
– Ну-ну. Имей в виду, даже если вдруг ты совершишь невозможное и вытянешь мальчишку, Андрей все равно не простит ему покушения. Твой протеже отправится на исправительные работы, а оттуда – прямиком ко мне. Тогда я с ним поквитаюсь. Хочешь, чтобы он страдал еще больше? – Геннадий пристально смотрел на нее, похожий на изготовившуюся к броску кобру.
– Это мы еще посмотрим, – бросила Алексеева, выходя за дверь.
Едва переставляя ноги от изнеможения, она дошла до камеры, где ее ждал пленник.
– Женя! – Марина бросилась к нему, позабыв об усталости.
Парень скорчился на полу, прижав колени к груди. Его глаза были залиты кровью из лопнувших капилляров, руки казались совершенно ледяными. На бетоне остались кровавые следы, несчастный царапал пол ногтями и сорвал их практически до мяса.
Марина попыталась приподнять его, уложить обратно на кровать, но ей не хватило сил. Женщина замерла, обняв его, положила голову страдальца себе на колени и гладила спутанные волосы. Собственная беспомощность приводила ее в отчаянье. Юноша стонал, покрывшись испариной, вздрагивал всем телом и не реагировал на звуки и прикосновения.
– Пожалуйста, держись. Мы справимся, все переживем. Только держись, – Алексеева укачивала его, словно младенца, чуть слышно бормотала что-то утешающее и беспредельно нежное. Лишь бы не молчать.
Женя вскрикнул и резко сел. Его безумный взгляд с трудом сфокусировался на женщине. Парень открыл рот, желая что-то сказать, но из горла вырвался почти звериный вопль.
Марина потянулась к нему, желая успокоить.
– Женя, ты слышишь меня? Пожалуйста, говори со мной, говори! – умоляла она, едва не плача.
Пленник взвыл и со всей силы толкнул ее на пол. Алексеева рухнула навзничь, ударилась затылком и на несколько мгновений ослепла от боли. Когда в голове немного прояснилось, она увидела юношу, нависшего над ней. В его лице практически не осталось ничего человеческого. Изо рта капала алая слюна, лицо вытянулось, искаженное мукой, в груди клокотало рычание.
– Не надо! – крикнула она, но он не слышал.
Женя прижал ее своим телом, не давая пошевелиться, и сомкнул на ее шее холодные пальцы. Марина всхлипнула, пытаясь освободиться, но он вдруг оказался невероятно сильным. Воздуха не хватало, в груди жгло, как огнем. Вдруг парень разжал пальцы и тотчас же ударил женщину в лицо, не давая ей опомниться. Алексеева взвизгнула и отпихнула его, на четвереньках выползла из камеры, последним усилием захлопнула дверь и дернула задвижку. К ней по коридору уже спешили дежурные.
Марина лежала на полу, не двигаясь, пытаясь отдышаться после пережитого ужаса. Голова кружилась, из носа на подбородок струйкой стекала кровь, оставляя на губах металлический привкус.
Часовые помогли ей подняться,
