Мысли разбегались, причудливо переплетались с болью, вспыхивали яркими и страшными картинами в воспаленном мозгу. Евгению мерещились моменты детства и невыносимые события недавних дней, они тревожили и ранили, и непонятно было, что здесь правда, а что придумал умирающий разум.
Мама… Наталья в лучшие дни своей жизни, каштановые волосы каскадом спадают на плечи. Она добрая и ласковая, с теплыми руками, учит читать буквы в большой книге с яркими рисунками. Ее лицо, светлое, радостное, вдруг бледнеет, становится восковым и безжизненным. «Вы совсем ее не любили и доконали своим равнодушием… Неужели вы настолько ненавидели свою жену и ребенка?» Нет, нет! Помертвевшие, пустые глаза отца. Это правда. Это все – правда. «Папа!» – маленький Женька бежит ему навстречу, бросается на шею, но Егор осторожно опускает его на землю и уходит в свой кабинет. Из глаз льются слезы обиды – почему он так? Воспитательница тетя Ксюша его хвалила, говорила, что он лучше всех мальчишек читает, а дядя Коля, старший разведчик, обещал взять с собой на поверхность через несколько лет. Но отцу все равно, он вечно занят, ему нет дела до успехов семилетнего сына.
Восемь лет. Для детей бункера организовали конкурс рисунков. Мальчик с любовью вырисовывает каждую деталь автомата Калашникова и долго расспрашивает Николая, как выглядит мутант, чтобы изобразить его страшный оскал. Работы разложены на столе в общем зале, Егор останавливается возле каждой, ласково треплет по волосам мальчишек и девчонок, нарисовавших простенькие каляки-маляки. Другие взрослые с восторгом разглядывают рисунок младшего Коровина, искренне радуются его художественным успехам. Женя с замиранием сердца ждет, когда же отец оценит его творчество, но тот бросает равнодушный взгляд, безразлично пожимает ему руку и уходит прочь. Парень больше не плачет – знает, что это не к лицу мужчине, но внутри кипит бесконечное огорчение. За что папа так поступает? Почему?
Четырнадцать лет. Евгений – лучший среди сверстников, даже старшие ребята, разведчики восемнадцати-двадцати лет, разговаривают с ним на равных. Парень упражняется, не жалея сил, прилежно учится, ответственно подходит к каждому дежурству, будь то уборка, помощь на плантации или что-либо еще. Отец сухо хвалит его за успехи, но за ошибки сыну попадает больше всех. Егор без стеснения отчитывает его на людях. Взрослые смотрят с пониманием. «Он любит тебя, надеется, что ты вырастешь сильным, не хочет, чтобы ты пользовался поблажками его руководящего положения. Ты – его ребенок, поэтому к тебе он относится строже, чем к кому-либо», – спокойно объясняет ему психолог Светлана, а у парня от злости сжимаются кулаки и кровь приливает к щекам. Свете легко говорить. Она вниманием отца не обделена. В душе зреет ненависть и желание самоутвердиться. И это чувство заставляет еще упорнее тренироваться и еще лучше учиться. Единственное, что навсегда остается с ним, – это стремление рисовать, Женя прячет рисунки в тайнике под полом и никому никогда не показывает.
Семнадцать лет. Первая вылазка на поверхность. Отец здесь, он напутствует отряд, произносит традиционное «Бона менте».
Пленник открыл глаза и уставился в темноту невидящим взглядом. Из-за металлической двери не доносилось ни звука. В теле будто поселился демон, стремящийся во что бы то ни стало вырваться наружу. Боль усиливалась, лишая воли к сопротивлению и желания жить. «Что угодно, лишь бы это кончилось… Пожалуйста, что угодно…» Хотелось умереть, лишь бы страдания прекратились. Измученное сознание уцепилось за фразу «Бона менте», вертело ее на все лады. «Вот такие добрые намерения. Бона менте. С добрыми намерениями. У полковника их нет. У Марины их нет. У отца их тоже не было. Знал ли папа, что все кончится так? Где он сейчас? Жив? Какая разница. Все равно. Меня уже нет…» Не человек – сгусток боли и отчаянья. Женя корчился в муках, царапая остатками ногтей бетон, умолял о помощи, но его никто не слышал. А перед глазами продолжали вспыхивать бесконечные видения.
Возвращение домой. Первая вылазка завершилась оглушительным успехом для молодого разведчика. Он не растерялся, встретившись с монстрами лицом к лицу, расстрелял одного из них, не промахнувшись. Задание было выполнено. Когда парень спустился в убежище, у него дрожали колени от радостного возбуждения и пережитого страха. Ему так хотелось похвалиться своими подвигами отцу, заслужить его одобрение, разбить эту стену равнодушия и отчуждения. Егор очень сдержанно поблагодарил сына за проделанную работу, однако своего поощрения Коровин-младший добился, ему позволили принять под командование отряд. Самый младший из командиров, юноша светился от гордости, отправляясь во главе своих товарищей в очередную вылазку.
Жене казалось – каких-то три месяца назад все было хорошо. Но потом жизнь превратилась в кошмарный сон, который продолжается до сих пор.
Ребенок в бункере, улыбающийся во все свои зубы, слишком разумный для младенца. Дневник Алексеевой, превратившейся в страшного мутанта.
Мертвое лицо Славы, кровь, заливающая руки и одежду. Отец казнил его, вынес приговор, не разобравшись, – и ошибся. Товарищ никогда не посмел бы их предать, его подставила Светлана, изобразив все так, будто это он продал дневник Марины военным. Все это казалось настолько нереальным… но это было.
Вылазка на территорию части, разведчики, расстрелявшие друг друга в лесу возле больницы, и галлюцинации – отвратительные лица тех, кто был его друзьями.
«Я умер там, меня тоже убили, а все, что было дальше, – предсмертный бред. Пусть это будет так. Пусть все скорее кончится!» – уговаривал сам себя юноша.
Но память услужливо подсовывала новые и новые воспоминания.
Мутант, прикованный к столу. Нисходящее глиссандо его крика, сверху – вниз, оно сводит с ума. Тварь – уже Марина. Или еще нет? Она кричит не переставая, испытывая чудовищные муки, умоляя о смерти, а Доктор Менгеле вновь и вновь приходит в камеру и продолжает ее пытать.
Бегство через мертвый заснеженный город, сзади – сигнал машины. «Не зря я тогда его испугался!» То же самое слышали и его товарищи перед тем, как попасть в рабство и исчезнуть для человечества. Они больше не люди, сломленные, исковерканные волей полковника Рябушева. Бледное, опустошенное лицо Сергея, он считает удары вслух и благодарит своих мучителей за то, что они решили завершить наказание. Так не может быть. Это все ложь, фальшь!
«Человек не может сломаться настолько! Нет в мире такой пытки!» – с юношеской поспешностью решил тогда Женя. Новый приступ боли был таким сильным, что пленник несколько раз укусил себя за руку, лишь бы отвлечься от пылающих внутренностей. Есть такая пытка. Есть. Сейчас несчастный был согласен на все, на любые унижения, только бы мучения прекратились. Он готов был целовать ноги полковнику, лишь бы тот закончил все это.
– Помогите… – ему хотелось закричать, но голос не
