Уже в офисе становится понятно, что люди вообще редко замечают какие-то изменения во внешности других. Особенно это касается мужчин. Если не считать Вероники, никто ничего не заподозрил. Рыжая, перехватившая меня на лестнице, отвела меня в сторону:
– Ты чего, в бронежилете?
– Нет, с чего ты взяла?
Она недоверчиво просунула руку под пиджак и пощупала плечи и грудь.
– Ты чего? Смотри, сейчас Слава увидит, как ты меня трогаешь!
– Да брось! Ты мне как старший брат! – ее рука находит мою руку, и та непроизвольно напрягается. – Ого, какая бицуха! Качаешься, значит? Класс!
– Девушка, ведите себя прилично! – я пытаюсь отшутиться, но натыкаюсь на ее внимательный взгляд.
– О, и цветные линзы одел? И волосы… Хм… Ты как-то изменился. Не пойму… Сменил имидж?
– Да, – приходится врать. – Не надо было?
Она отходит, осматривает с головы до ног и показывает большой палец. Этим все и ограничивается.
Чувствуя на спине ее взгляд, иду по коридору. Обхожу все наши кабинеты, приветствуя коллег. Вроде бы все нормально, но я физически ощущаю какое-то напряжение. Причины выясняются позже.
Обычное для начала недели совещание руководства поначалу проходит как всегда. Руководители подразделений живо докладывают о планах на неделю, Славка говорит о полной готовности к переезду в новый офис, Марк Яковлевич с Розой Львовной докладывают статус подготовки к потенциальным проверкам. И только потом, помявшись, слово еще раз берет Кеша Димидко:
– Фил, по городу пошли неприятные слухи. Я бы решил, что чушь, но мне за утро уже два клиента об этом сказали.
– Конкретнее, Кеш!
– Конкретно, слухи можно забить на две категории. Одни касаются компании, другие – напрямую тебя. О них я говорить не буду, если хочешь, потом расскажу лично тебе.
– А что по компании?
– Говорят, что мы кидаем партнеров, уводим ключевых сотрудников, плохо выполняем свои обязательства по договорам. Говорят, что работаем без году неделя, а в совладельцах и директорах у нас… – Кеша умолкает, поняв, что сболтнул лишнего.
– И кто же у нас в директорах? – не понимает Генка. – Фил же?
– Мне тоже интересно, – задумчиво тянет Вероника. – Кеша, будь добр, закончи предложение.
– Говорят, что аферист-психопат.
– В смысле? – искренне удивляюсь я.
Кеша опять мнется и неуверенно оглядывается. Насупившийся Марк Яковлевич отрицательно качает головой, и я понимаю, что Димидко успел обсудить ситуацию с юристом, не дождавшись меня. Приходится напомнить, кто здесь главный:
– Кеша, говори, здесь все свои.
– Просто Марк Яковлевич не советовал…
– Да, советовал! – вспылив, восклицает юрист. – Личная жизнь директора не имеет никакого отношения к делам компании!
– Марк, Марк, успокойся! – вмешивается Роза Львовна. – Забыл, что у тебя сердце…
– Ничего я не забыл! Но я настоятельно рекомендую не озвучивать при коллективе порочащие Филиппа Олеговича сведенья!
– Так, стоп! – я приподнимаюсь над столом. – Друзья, а мы прежде всего друзья, а потом уже коллеги и партнеры… Так вот. Я уверен, что будет намного хуже, если у меня не будет возможности развеять всю эту чушь, если ее будут обсуждать за моей спиной! Кеша?
– Лучше я, – снова влезает Кац. Он отпивает чаю из чашки, откашливается и начинает говорить: – Итак, по городу запущены слухи о нашей компании. По официальной части к нам сложно придраться – мы чистая свежеоткрытая компания, ни у кого из акционеров в предыдущих юридических лицах ранее не было проблем ни с налогами, ни еще с чем. Поэтому бьют по личностям акционеров. По всем, не только личность Филиппа обсуждают…
– Марк Яковлевич, может, перейдете к конкретике? – перебивает его Вероника.
– Я заранее приношу свои извинения, – пожимает плечами Марк Яковлевич. – Скажем, по вам, Вероника, болтают, что вы, якобы, женщина легкого поведения, определенным путем добившаяся должности и партнёрства в «Добром деле»…
– Что? – разъяренная Вероника вскакивает, сжав кулаки. – Кто говорит?
– О Гене говорят, что он алкоголик, проигравший квартиру в карты, – продолжает юрист, не обращая внимания на реакцию девушки. Он сейчас словно врач, начавший болезненную операцию по вскрытию нарыва – начать начал, пациент орет, но все равно закончить надо и лучше поспешить. – О Вячеславе говорят в основном в контексте его криминального прошлого. Вы же отбывали срок в воспитательной колонии для несовершеннолетних, Слава? В наше время в этом ничего такого нет, у нас депутаты за спиной реальные сроки имеют, и ничего. Но… обсуждают-с!
– Да у нас полстраны сидело! – объявляет Славка. – А я вообще по хулиганке!
– Далее. Иннокентий в разводе, и говорят, что он бросил бывшую жену с грудным младенцем на руках. В настоящий момент, якобы, показывает фиктивный доход, чтобы платить минимальные алименты. Это не так, и мы все это знаем, но кто-то умно мешает правду с ложью, а такой полуправде люди верят больше всего. У Кеши действительно есть одиннадцатилетняя дочь от первого брака, но она ни в чем не нуждается. Не менее половины всех доходов Кеша отдает первой жене, это я знаю точно.
«Распознавание лжи», которое я по привычке включаю каждое совещание, подтверждает его слова. Но и это не улучшает настроение коллег, которое у всех в красной зоне.
– А что говорят о вас с Розой Львовной? – мрачно спрашивает Генка.
– О, о нас говорят только правду. Мы действительно евреи… Ну и что? – вздохнув, вопрошает Кац и переходит ко мне. – Что касается Филиппа Олеговича, то здесь слухи острее всего… – он умолкает, давая мне возможность его остановить.
– Говорите, – киваю я.
– Думаю, что все это ложь, но раз вы просите… – он разводит руками. – Филипп Олегович, вы правда на протяжении многих лет были безработным и находились на иждивении у супруги, с которой развелись незадолго до открытия компании?
