— А все-таки жалко, что офицер не видел без парика эту старую ворону! — сказал Вилли, садясь на лошадь.
— Зато он видел парик, когда тот так красиво качался на ветке, а ветерок развевал рыжие волосы. Ну, вот и площадка, — сказал Джим, перелезая через каменную ограду.
— Послушай, Чен, — обратился Конама к шоферу-китайцу, — твои господа велели тебе ехать домой. Они остановились в гостинице Пали, вон, что виднеется там внизу, в долине. Завтра утром в десять часов, ты за ними туда приедешь.
Китаец пустил мотор. Он был голоден и радовался скорому возвращению в город.
Джим и Вилли, взбираясь на лошадей, еле сдерживали себя, чтобы не разразиться хохотом.
XIV. Встреча
— Дик!
— Петя!
— А где же Нэлли? — спрашивал матрас, обнимая и целуя Петра Орлова.
— Я здесь, Дик! — раздался звонкий голос девочки, и она, с шумом сбежав с лестницы, в подземелье, бросилась к нему на шею.
— Ну, дайте же мне на вас посмотреть, — говорил Дик, оглядывая с головы до ног мальчика и девочку.
— Нет, чёрт возьми, сам Шерлок Холмс, этот величайший из сыщиков в мире, и тот не узнал бы вас в таком виде!
— Когда вы приехали, Дик? — спросила Нэлли.
— Я прямо с парохода. Скоро и Кеуа придет. Он, по обыкновению, перевозит пассажиров на берег, — отвечал матрос.
Роза с сияющим лицом смотрела на эту трогательную сцену.
«Дик вернулся, стало-быть, я скоро вырвусь из этого проклятого подземелья», — думала негритянка.
Пришел и Окалани.
Начались расспросы и бесконечные рассказы детей о своей жизни на Оагу и прежде всего о только-что пережитом приключении в исторической пропасти. Дик от души смеялся, слушая, как Нэлли во всех подробностях описывала ему англичанку без парика.
Не правда ли, эта сцена как-раз подходила бы для кинематографа? — сказала она.
Одно не понравилось Дику, это отсылка шофера домой.
— Все было бы гладко, если бы не эта совершенно никому не нужная шутка. Ты это напрасно сделал, Окалани, — сказал Дик канаку.
— Мне хотелось чем-нибудь насолить им, — оправдывался тот.
— Насолил ты не им, а себе и нам всем, — заметил матрос. — Теперь снова они поднимут на ноги здешнюю полицию и начнут доискиваться, что это за таинственный учитель с двумя учениками.
— Все равно эта старая карга навела бы справки во второй школе, — возразил канак.
— Ну, и что же из этого, пусть, себе наводила бы! Полиция не стала бы волноваться из-за того, что какой-то коммунист канак назвался учителем, — сказал Дик. — Наконец, ей было бы стыдно поднимать историю, так как стал бы известен случай с ее париком. Теперь же, наверное, обо всем случившемся офицер заявит губернатору.
— Не заявит, он завтра уезжает в Америку, — ответил Окалани.
— Кто его знает! Во всяком случае, вам дольше оставаться здесь невозможно, — сказал Дик Пете. — Я теперь свободный гражданин и могу ехать с вами.
— Как, вы бросили пароходную компанию? ~ спросили в один голос Петя и Нэлли.
— Не я бросил, а меня выбросили, — отвечал матрос.
— За что? — спросил Петя.
— За забастовку команды, которую я организовал во время последнего рейса из Японии сюда, — отвечал Дик. — Нас стали кормить такой падалью, что стало невмочь. На пароходе, между тем, имелся запас свежей провизии, и классные пассажиры объедались дорогами кушаньями в то время, когда мы голодали.
— Ну, а добились вы, чего хотели, этой забастовкой? — спросила Нэлли.
— Добиться-то добились, но зато по прибытии в Гонолулу тридцать человек были рассчитаны, а в их числе и я. Впрочем, для меня это вышло очень кстати.
— Значит, мы вместе едем в Японию? Спросил Петя.
— По всей вероятности, — отвечал Дик. — Но дело в том, что не так-то просто нам тронуться в путь!
— Почему? — не без тревоги спросила Нэлли.
— А потому, — отвечал Дик, — что вас никак нельзя посадить на пассажирский пароход. С вашими паспортами вы далеко не уедете, а для того, чтобы достать вам другие документы с чужими именами, нужно время.
— Да, кстати, — вспомнив, прибавил Дик, — мне сообщил Кеуа, что доктор Браун сегодня уезжает в Австралию, так как получил верные сведения, что Нэлли Келлингс находится в Сиднее.
Все громко рассмеялись.
— Как же все-таки вы решили насчет нашего отъезда? — спросил Вилли.
— Мы все тронемся в путь сегодня же ночью, — ответил Дик.
— Куда? — хором спросили Петя, Нэлли и Роза.
— Сейчас я вам скажу все по порядку. На «Игле» я встретил своего старого хозяина, — начал Дик. — Я долго плавал на его китобойном судне. Он даже обязан мне своей жизнью. Я вытащил его из, воды, когда во время неудачной охоты на кашалота он свалился за борт. С тех пор мы сделались большими приятелями со Стефансеном.
— Этот Стефансен — американец? — спросила Нэлли.
— Нет, он норвежец.
— Не коммунист ли он? — поинтересовался Петя.
— Нет, он не коммунист, он ученый биолог, это правда, но прежде всего он собственник, имеет свой пароход и любит нажить деньгу.
— А не опасно нам скрываться да его пароходе? — спросила негритянка.
— Если бы было опасно, то Дик нас бы туда не поместил, — сердито перебила ее Нэлли.
— Нет, Стефансен верный нам человек, — продолжал Дик, — Не раз этот норвежец оказывал услуги русским партийным товарищам, думая этим облегчить себе возможность со временем получить рыболовную концессию в северных водах Советской республики. Пока он надеется на это, мы вполне можем на него положиться.
— Но ведь не один Стефансен на пароходе? — заметил Петя.
— Команда его состоит все из наших ребят, я их всех до одного знаю. Капитан и его помощник вполне надежные люди, а о матросах и говорить нечего. Судовой врач— доктор Томсен— коммунист и мой большой друг.
— Так чего же лучше! — вскричал Петр.
— Только вот что: из своих вещей вы берите с собой лишь самое необходимое, а ваш тяжелый багаж Кеуа перешлет туда, куда мы ему укажем.
— А как же быть с моим аппаратом и пленками? Неужели мне так и не придется снять за всю дорогу ни одной картины? — спросил Петр.
— Аппараты вы возьмете с собой. Напротив, Стефансен вам предоставит все удобства для работы. Сюжетов для вас будет много. Только вот что: и вы, и Нэлли будете работать наравне со всеми, находящимися на пароходе.
