– Гормональный всплеск и больше ничего, – добавила она, хотя ложь обжигала ей язык, как кислота.
Чтобы унять желание открыть ему свою душу, Роуз выбралась из постели. Нужно отдалиться от Найро – хотя бы физически.
– Я умираю от голода, – бросила женщина через плечо и, придерживая простыню, которая все время норовила сползти, направилась к двери. – Хочешь что-нибудь?
– Ты знаешь, чего я хочу, – прорычал он и, к ее удивлению, последовал за ней в кухню, набросив черный махровый халат.
– Куда ты уезжал на этот раз? – спросила Роуз позже, удобно устроившись на софе с яблоком в руке.
– В Лондон. Подписывал там деловой контракт.
Найро принес для них два бокала вина и устроился в красном бархатном кресле, вытянув ноги.
– Твоя мать выглядит гораздо лучше, – добавил он.
– Ты навещал ее? – Эта новость ошеломила женщину.
– Мне показалось неправильным – быть в Лондоне и не зайти к ней. У нее все хорошо. Они с Бонни подруги не разлей вода. Джой передавала тебе привет.
– Спасибо. Это очень мило с твоей стороны. Я никогда не думала, что…
Но Найро остановил ее и покачал головой:
– Я никогда не простил бы себе, если бы не успел помириться с отцом. Я хотел снова стать членом семьи. Поэтому я забыл о гордости и, как блудный сын, вернулся.
– Я тоже. – Роуз положила яблоко на столик. Она перестала притворяться, что сейчас ее волнует еда. – Мне кажется, что моя мать всю жизнь искала одного – чувства причастности, эмоциональной близости с кем-то.
Лицо Найро неожиданно потеплело и расслабилось.
– Я кое-что тебе привез. – Он махнул в сторону комода, стоящего у двери. – Подарок.
– Не стоило…
– Какой из меня жених, если я не подарю своей невесте небольшой сувенир в честь воссоединения после нескольких дней разлуки?
Встав с софы, Роуз подошла к комоду, прижав к груди простыню, край которой волочился по полу.
– Здесь? – Ее рука легла на портфель.
– Там нет замка. Открой и посмотри, – предложил Найро.
– На что смотреть? – растерялась она.
– Сверток из художественной галереи.
Роуз достала подозрительно тонкий бумажный пакет, на котором красовалось название одной из лондонских галерей.
– Это? – Она помахала пакетом.
Внутри оказалась открытка с ярким абстрактным рисунком. Алый, золотой и ее самый любимый цвет, бирюзовый, смешались в причудливом интересном узоре.
– Прелесть! – отозвалась Роуз, но ее не покидало ощущение, что за этим подарком кроется нечто большее. – Открытка очень красивая, но…
Она подняла глаза и обнаружила, что Найро стоит возле нее.
– Переверни ее.
На обороте, в левом верхнем углу, виднелась надпись. Роуз поднесла открытку ближе, чтобы разобрать слова. Неожиданно комната поплыла перед ее глазами, и полились слезы.
– Rosa in tramonta… Энцо Кавальеро… – прочитала Роуз вслух, с трудом сдерживая рыдания. – Мой отец…
Бросившись Найро на грудь, она горько заплакала. Открытка упала на пол. А он обнял женщину и ждал, когда уляжется буря эмоций.
– Эй, – прошептал Найро. – Я хотел сделать тебе приятно…
– Мне приятно, – всхлипнула Роуз. – Очень…
– Отлично. – Он смахнул слезы с ее лица.
Она наконец успокоилась и улыбнулась, глядя ему в глаза.
– Спасибо, – от всего сердца поблагодарила Роуз.
– Мне только жаль, что… – Найро запнулся и не ответил на ее улыбку.
Он поднял открытку и указал пальцем на даты. Не сразу догадавшись, что они означают, она нахмурилась. Через секунду Роуз осенило: Энцо Кавальеро умер очень молодым, еще до ее рождения.
К горлу снова подступил ком, и она лишь закивала, сжимая открытку.
– Вот почему моя мать не могла с ним связаться. – Ее голос зазвучал громче и спокойнее. – Но зато теперь она поймет, что он не бросил ее и… меня. Ты рассказал ей?
– Я подумал, что ты, наверное, захочешь сделать это сама.
Так и есть. Роуз не могла дождаться того дня, когда она покажет Джой открытку.
Как бы сложилась жизнь ее матери, да и ее собственная, если бы Энцо не умер так рано? Возможно, она не убежала бы от Найро, если бы у нее была стабильная семья, где любовь и доверие идут рука об руку. Но в таком случае ей вообще не пришлось бы уходить из дома, ведь Фред Браун не познакомился бы с Джой. Тогда она не встретилась бы с Найро… Противоречивые мысли озадачили ее. Может быть, все происходит так, как должно, и не стоит ломать голову, мечтая о другой судьбе?
– Спасибо тебе, – повторила она искренне, держа его за руку.
Когда слезы высохли и к ней вернулась четкость зрения, Роуз бросила взгляд на портфель и увидела то, что лежало под бумажным пакетом на самом дне.
– Это… это же тот самый дом… – пробормотала она, взяв в руки фотографию. – Наше прибежище.
Только теперь он выглядел иначе. Огромное здание снова предстало в своем первозданном блеске. Исчезли все следы запустения.
– Что это?
На стене у двери виднелась вывеска. «Клиника “Эсмеральда”», – гласила надпись на ней.
– Больница для девушек, которые страдают анорексией, – смутившись, ответил Найро.
Но он не смотрел на Роуз. Его вниманием завладела фотография. Вглядывается ли Найро, как и она, в окно на втором этаже, будто призраки людей, которые когда-то жили там, могут появиться за стеклом?
– Мне этот дом не нужен, поэтому я решил, что он должен принести хоть какую-то пользу. Девушки будут получать медицинскую и психологическую помощь. Они даже смогут жить там под наблюдением врачей, пока им не станет лучше.
– Какая замечательная идея!
На этот раз, когда Роуз, полная радости и энтузиазма, заключила Найро в объятия, она почувствовала напряжение в его теле, которое не сразу прошло.
– Я рад, что ты так считаешь.
Мгновение спустя его большая теплая ладонь легла ей на спину между острыми лопатками. Нежность прикосновения пробудила в Роуз неописуемые ощущения. Ею овладело не сексуальное возбуждение, а чувство единения с Найро. Казалось, она обрела дом, который наконец нашла после стольких лет скитаний.
– Найро, – прошептала женщина еле слышно, – у тебя есть ее фотография?
Она не успела уточнить, кого имеет в виду. Найро все понял, сразу же взял смартфон и пролистывал фотографии, пока не нашел нужную. Он передал смартфон ей.
– Это Эсмеральда?
Роуз не верила своим глазам. Она с трудом узнала болезненно-хрупкое создание в маленькой, но крепкой девочке с огромными темными глазами и кудряшками.
– Сколько ей лет?
– Здесь – девять. Я сфотографировал ее перед тем, как…
Перед тем как отец выгнал его из дома, поверив интриганке мачехе, оклеветавшей пасынка.
У нее на языке вертелся неприятный вопрос, который Роуз все же осмелилась задать:
– Эта женщина, Кармен… сказала Эсмеральде, что она толстая?
Выражение лица Найро было красноречивее любых слов. В его глазах промелькнула жуткая ненависть.
– Как она посмела?!
Но Найро не желал вспоминать страшную женщину, которая, по мнению отца, могла заменить им мать. Роуз
