Но, выслушав ее, Полина Зиновьевна вмиг заледенела.
– Тебя действительно интересует судьба отродья?! – прошипела она сквозь зубы.
– Это отродье вообще-то твой внук. Ты ж его и на руках небось качала, и игрушки дарила. Улыбкам радовалась, – попытался я воззвать к ее женскому сердцу.
– Он?! Он не мой внук! Ты мой внук! – хрипло произнесла она. – Ты! А не этот ублюдок, сын шлюхи и другого поганого ублюдка! Это тебя я должна была на руках качать, тебе читать сказки! А он обманом занимает твое место! Он тебя обокрал!
– Э-э-э… что, прости? Кто меня обокрал? Четырнадцатилетний мальчик?! Который вообще не подозревал о моем существовании?
Сарказм не был услышан. Княгиня еще более фанатично стала меня убеждать:
– Да, именно он! И теперь он пользуется всем, что твое по праву происхождения! Он живет в твоих комнатах, ездит на твоих машинах, пользуется твоими богатствами!
Да-да! А еще он, как в том анекдоте, пьет мой виски и имеет моих баб! Ну не смешно ли? Интересно, бабуля хоть представляет, как живут воспитанники в интернатах для одаренных?
– Бабушка…
Но Полину Зиновьевну уже было не остановить:
– Кукушонок, обманом подкинутый в гнездо! – произнося это, бабушка начала повышать голос, на нас начали оглядываться с других столиков, встревожилась охрана, деликатно сидевшая поодаль. – Убивший всех остальных детей! Затоптавший их своими грязными лапами! Он проклятие, от которого надо избавиться! Из-за него уже погибли мой муж и старший сын! Я не позволю ему убить еще и тебя! Выродок получит то, что заслуживает! Как сорняк безжалостно выпалывается садовником, так и это бракованное семя не будет осквернять мою семью!
От пущенной волны сна безумный злобный оскал на лице разгладился, но не до конца. Демоны продолжали терзать ее душу и в забытье. Подоспевшие телохранители попытались отобрать у меня легкое тело, но я не отдал – сам донес до машины.
– Я с вами! – бросил охранникам, устраиваясь на сиденье рядом с бабушкой. Те чуть замешкались, но потом их старший кивнул остальным, и кортеж тронулся к особняку Потемкиных, оставляя позади растревоженное кафе, где посетители уже вовсю судачили о разыгравшейся сцене.
Ксению Аркадьевну нашел в малой гостиной, где она сосредоточенно набирала петли на спицах. Это занятие настолько не вязалось у меня с представлениями о княгине, что я, замешкавшись на пороге, даже сбился с мысли, разглядывая необычную картину. Я прекрасно знал, что при необходимости она с легкостью строит из себя простушку, выставляя на первый план мужа и убеждая всех, что является всего лишь приложением к нему, но со мной она никогда не скрывала настоящего лица, и периодически возникающие между мной и Потемкиными деловые вопросы я предпочитал решать именно с теткой. Тем удивительнее было видеть ее не за столом, заваленным бумагами, а за исконно женским домашним занятием.
– Чем обязана визиту, граф? – спросила она, оторвавшись от рукоделия.
– Полина Зиновьевна сошла с ума, – не стал я разводить политесы.
– О! Я, признаться, и не надеялась, что вы заметите.
– Так вы знали?!
– Присаживайтесь, – отложив вязанье, сказала она. – Кофе? Я помню, вы черный любите. Всегда удивляюсь, когда вижу, как вы его пьете, – Павел его терпеть не мог.
Любопытный штрих: тетушка, с которой мы общаемся от силы раз в квартал, помнит, что я предпочитаю кофе, а бабуля, которая вроде бы меня любит, все норовит чаем угостить. Почему-то только сейчас обратил на это внимание.
Когда кофейник и остальные атрибуты заняли положенное место на столике возле моего кресла, а шустрая любопытная горничная исчезла из комнаты, я повторил вопрос:
– Так вы знали?
– Граф, вы видитесь с ней раз в неделю, а я постоянно живу в одном доме. Конечно, я знаю. Увы! Несчастья последних лет не прошли для моей свекрови бесследно.
– И все-равно отпускаете ее из дома?
– А что вы предлагаете? Запереть? Так вы же с Ангелиной первые и примчитесь ее спасать из заточения. Признайтесь, вы же не поверили бы, пока сами не увидели?
Задумчиво повертев чашку, вынужден был согласиться – не поверил бы.
– Что она успела натворить? – поинтересовалась княгиня.
– Натворить – ничего. Когда она на всю чайную раскричалась, что Миша – ее персональное проклятие, я ее усыпил.
– Жаль! – После этого высказывания у меня брови на лоб полезли сами собой. – Петр Александрович не считает ее манию серьезной, а переубедить его у меня пока не получается, – пояснила Ксения Аркадьевна. – Может, хоть сегодняшний случай заставит его пересмотреть мнение.
– Если это поможет – я подтвержу.
– Странно, что она вообще при вас сорвалась… – и тут княгиня нервно расхохоталась. – Я поняла! Я все поняла! Так вот что вы с Ангелиной задумали! Спасти Мишу от злобных и страшных нас! И обратились за помощью к Полине Зиновьевне! Так ведь? – Не дождавшись от меня подтверждения, она закончила веселье. – Господи, вот это шутка судьбы!
Тетушка поднялась со своего места и прошлась по комнате. Теперь, когда складки платья перестали драпировать ее живот, бросилось в глаза, что она беременна.
– Мальчик, скажи, какими чудовищами ты нас считаешь? – впервые с момента знакомства отбросила она официоз, встав напротив меня. – Убить ни в чем не повинного ребенка?.. Родную кровь?
Женщина, повтори это четырнадцати моим братьям!
Но вслух я произнес другое:
– Мы-то с вами знаем, что он вам не родной.
– Гавриил, – слегка переиначила она на благородный лад имя Упилкова, – был моему мужу тоже старшим братом. Ты не можешь этого знать, но он всегда опекал их с Андреем, не давая в обиду ни вечно занятому отцу, ни помешанной на Павле матери. Помогал мне, когда пришлось наравне с Петром включиться в управление частью предприятий. Подолгу гостил у нас. И поверь, мы до сих пор скорбим по нему не меньше, а может, и больше, чем по Павлу. Несмотря ни на что! Твой отец, уж прости, но при жизни тем еще мерзавцем и кобелем был! Это только Полина Зиновьевна его недостатков не замечала, а те, кто его хорошо знал, на его счет не обольщались. А что там произошло на этих проклятых болотах, никто из нас не видел! Так что Миша все равно нам племянник.
– И поэтому вы его запихали в самый суровый интернат, а теперь внезапно переводите подальше от столицы?
– Суровый! Зато и обучение он дает лучшее! Это Паша у нас был звездой и призывал ветра, как дышал, а нам, обычным середнячкам, нечего дать Михаилу в этом плане! А там и педагоги опытные, и не забалуешь.
– Почему тогда не в Царскосельский лицей? Там все то же самое, а рангом заведение все же повыше.
– И директором там давний друг Полины Зиновьевны! Ты сегодня сам все видел, зачем спрашиваешь? А то, что забираем, – так лето, каникулы. Я не буду утверждать, что люблю Мишу как сына, но уж отдых от муштры он заслужил!
– Был не прав, прошу прощения, – почти искренне извинился я перед женщиной, которую считал до этого разговора законченной стервой. – Тогда, я надеюсь, вас не обременит мое предупреждение, что если с
