– Как так? – Гольдштейн от удивления резко дернул иглой, заставляя меня взвыть и вспомнить всю его родню по материнской линии – несомненно очень достойных людей.
– Перепил, – лаконично пояснил ему, когда пережил поток извинений.
– Это ж сколько надо было?.. Простите, ваше превосходительство, это не мое дело. А вы, господин майор? – обратился он к присутствующему в кабинете Земеле, который уже подвергся вампирской атаке и теперь недоуменно уставился на Соломона Ароновича, силясь понять, что тот спрашивает.
– Ветрянкой болел? – перевел я ему вопрос.
– А?.. – очнулся он. – Да болел вроде бы. В детстве. У родителей уточнить надо.
– Благодарю, – многозначительно произнес Гольдштейн, убирая пробирки в свой чемоданчик.
– Стоять, бояться! – поспешил приказать я, пока он не ушел. – С этого места поподробнее!
– В подробности, с вашего позволения, вдаваться все же не буду, – усмехнулся он в ответ на мои команды. – Неспециалисту понять трудно, поэтому только вкратце: новый вирус, мы назвали его Fugiens mortem, имеет общие корни с Varicella Zoster. Весьма элегантное решение – редко кто из одаренных имеет к нему иммунитет. Вы, ваше превосходительство, счастливчик! Впервые вижу, чтобы пьянка имела не отрицательные, а положительные последствия. Это не значит, что «летучая смерть» совсем для вас безопасна, даже обычной ветряной оспой можно заразиться дважды за жизнь, но несомненно ваши шансы на порядок выше, чем у остальных. Ваши тоже, – кивнул он Олегу.
– Вакцина от ветряной оспы существует?
– Да, существует. Это, к сожалению, не наша разработка, а наших японских коллег, но у нас есть образец, и его мы проверили при первых же подозрениях. Бесполезно! Вирус так изменен, что имеющаяся вакцина бессильна. Разве что теперь, когда мы знаем, в каком направлении работать, результат – вопрос времени.
– Хотелось бы побыстрее. – Я скривился, натягивая обратно свой неуместно парадный, но уже пропахший потом мундир.
– Всем хотелось бы, но не забывайте: у нас очень мало наработанной базы. При повсеместно принятом запрете на изучение одаренных мы до сих пор довольствовались лишь разрозненными данными.
– Кое-что по этому вопросу я вам, возможно, подкину, – сказал я, вспомнив о своей хранимой в тайнике уже целой коллекции носителей информации.
Началась она с той самой первой флешки Залесского, что когда-то давно разыскивал по доброму десятку поездов. Случайно затесался на ней целый раздел, посвященный в том числе и вирусам. Сведения крайне скудные, в основном на уровне гипотез, но кто знает, может быть, натолкнут исследователей на нужные мысли. Насколько мне было известно, только эта флешка и составила наследство Залесского, остальные материалы ненормального завуча сгинули в подвалах Приказа.
Вторым пополнением стали выписки и копии документов из архива, где я проработал без малого два года. Среди тонн мусора, которые вольно-невольно просматривал при сканировании, встречались иногда и драгоценные крупицы по теме. Если что находил – копировал и для себя. Охрана, живущая прошлым веком, только к выносимым бумагам придиралась, понятие электронных носителей еще далеко не везде прочно вошло в обиход.
Туда же добавились лабораторные журналы из Бобринского поселка, мои личные записи наблюдений за восстановлением источников, которых набралось уже за два десятка, но даже не это являлось изюминкой коллекции – по уши благодарный за дочь Сорецкий, начиная с июня, сам или с помощью своих людей периодически подкидывал мне на берег занятные посылочки. Первую, как сейчас помню, не приближаясь, издали смыл в Неву, после чего запаковывать их Папа перестал, но последующие появляющиеся на моем бревне разнокалиберные флешки я все равно никогда напрямую в руки не брал – перемещал ветрами. Что меня интересовало – вор догадывался. Неудивительно, с его-то опытом и знанием людей. Не все подарки шли в масть, встречался и откровенный бред, но полезного все же было больше. Там, я помню, тоже что-то про вирусы мелькало.
Кстати, надо узнать, что у меня по тюрьмам творится! А то, может быть, уже все заключенные разбежались, а я тут сижу и ни сном ни духом!
Пока я прикидывал, что отдать на откуп ученым, Гольдштейн закончил паковать свой груз и вопросительно смотрел в ожидании разрешения удалиться.
– А чем-то еще помочь я вам могу? Люди? Назовите фамилии, я вам их найду, если они здесь и живы. Материалы, оборудование, больные, трупы… Что вам нужно?
– Список людей мы сюда уже подавали, видимо, до вас не дошел. Я вам сейчас, ваше превосходительство, еще раз набросаю, это несложно! Тех, кто действительно может помочь, прискорбно мало. Оборудование… оборудование у нас лучшее, материалов тоже хватает. Я бы только попросил вас не дергать нас так часто, мы и без того работаем на износ.
– Хорошо, учту.
Подождал две минуты, пока Соломон Аронович скрипел ручкой по бумаге.
– А это как читается? – спросил я, споткнувшись на первом же имени, прочитав… не буду уточнять, что я прочитал!
– Хун Хунли. Понимаю, непривычно для нашего слуха. Это видный китайский ученый, прибыл вместе с их делегацией на свадьбу ее высочества. До того как началась эпидемия, у него был запланирован ряд лекций, встреч, в том числе и на нашей кафедре. Не думаю, что он уехал в Москву.
Посольства и дипмиссии стали моей отдельной головной болью. Слава богу, хоть большинство успело выехать из столицы на свадьбу заранее, вместе с двором. Но и тех, кто остался, мне за глаза хватало – далеко не все их сотрудники владели русским языком, а объясняться с ними как-то приходилось. Теперь вот с китайцами пообщаться придется, и идти явно самому надо, иначе мои подчиненные могут дров наломать.
– Я вам тоже подброшу информации к размышлению, – вмешался Олег, видя, что Гольдштейн собирается уходить. – Собрали первую статистику: большая часть заболевших – в северной или северо-западной части города. Окраины подвержены меньше. Данные, конечно, приблизительные, подсчеты нам еще вести и вести, но общую картину видно уже сейчас. Таблицы вам направлены, я просто заостряю ваше внимание.
– Обязательно посмотрю, – и, попрощавшись, ученый покинул мой кабинет.
– А как же наши? – спросил я Олега, вспомнив об устроенном дома лазарете. База стояла на южной окраине, а лежала сейчас, как я знал, почти четверть общего состава «Кистеня».
– Многие как раз из центра приехали, – пояснил он. – И я не говорю, что не заражаются совсем, но на первом отстойнике около порта заболеваемость намного выше.
– Надо будет Окунева насчет ветрянки просветить, пусть ребят по этому признаку распределяет. Надо же, детская болезнь, а какую дрянь из нее слепить можно! Значит, говоришь, на севере эту «смерть» выпустили… – Я подошел к уже порядком потрепанной карте города.
– Мне от тебя нужен приказ о начале эвакуации людей из северной части. Я к тебе с ним и шел, когда Гольдштейн перехватил.
– Где будем размещать? – спросил я, ставя автограф.
– Разберемся, поспи хоть час, на тебя смотреть больно. Третьи же сутки на ногах!
– На том свете отдохнем. Мне еще этого Хун Хунли приглашать, не матросов же в посольство отправлять!
В посольстве Китая нас никто не ждал, и это настораживало – когда сказал, куда направляюсь, мне все уши успели прожужжать протоколом и
