– Мальца я вытащу, – предупредил один из них, разминаясь, как бегун на старте. Пилот согласно кивнул, понимая, что еще один забег вряд ли осилит.
Сомлевшую Лину перехватил на руки Игорь-Гонец, повышенный за эту неделю во внутренней иерархии агентства до лейтенанта. А Шаман бездумно достал из кармана рацию и проговорил на волне «Кистеня»:
– Зёма, жаль, что ты этого не видишь!
– Не вижу чего? – оказалось, что начштаба столицы находится в зоне приема.
– Как человек укрощает стихию, – и сразу вспомнилось, чем заплатит Егор за это временное всемогущество. – Он хоть с вами попрощался?
– Леха, ты пьян?! Скажи мне, чем так можно налакаться, я себе прикуплю!
– «БК-148», расхожее название – «Берсеркер», не приходилось слышать?! Высвобождает все ресурсы источника! Две ампулы, и наш глава разворачивает Балтику! – пока Шаман мотался до сейфа с алексиумом, Михалыч успел его просветить, отчего бывают наводнения осенью.
– Так это из-за него тут чертовщина творится?!
– Две ампулы, Зёма, две!!! Одна – еще остаются шансы, но две!!! Три часа резонанса и гарантированная смерть! Куда ты смотрел, полковник?!
Олег был не первым, кто сегодня матерился в эфире.
– Аналогичный вопрос тебе, я про «Берсеркер» первый раз слышу. Ладно, все потом, где вы?
– Пеленг на «Касатку».
– Принято.
Вот уже и Михаил вынесен из эпицентра. А Егор по-прежнему истуканом сидит в одной и той же позе. В непрерывном фронте туч стали образовываться прорехи. Солнце, о котором питерцы, казалось, уже забыли, осветило берег мягким вечерним светом.
На руках Гонца заплакала очнувшаяся Потемкина.
– Что? – оглянулся Алексей.
– Вы не понимаете!!! Вы не видите!!! У него кончились силы!
– Как кончились? – спросил держащий ее Игорь. – Вон же он, сидит, колдует!
– Колдует!.. – горько передразнила она бойца, из-под зажмуренных век потоком катились слезы. – Он сейчас удерживает технику исключительно на своих жизненных силах. На зубах, если хотите! Когда говорят, что источник сгорает, – это не метафора! Он действительно горит! И ему сейчас больно!!! Он заживо сгорает, находясь в полном сознании!
– А бросить?.. Ну перестать колдовать? – растерянно поинтересовался Гонец, переглядываясь с остальными. После того, чему стали свидетелями, в плохой конец не верилось.
– Бесполезно! Единожды начавшись, процесс не останавливается.
Со стороны города спикировал Олег, но поговорить они не успели.
– Все! – тихо-тихо прошептала Лина, но ее услышали все. А потом почувствовали исчезновение сводящего с ума зуда. Невольное облегчение сразу сменилось пониманием, что оно означает.
Первым у распростертой на камнях фигуры оказался Земеля, задействовав прыжок меха.
– Не дышит, гаденыш! И сердце не бьется!
И с двух рук ударил по груди Егора молниями. Тело изломанной куклой выгнулось, чтобы снова безжизненно распластаться.
– Зёма, не мучь его, после такого не выживают!
– Да пошел ты! – и создал новый разряд.
– Зёма, он сам этого хотел! – сделал еще одну попытку достучаться до Олега Алексей.
– Отойди, не посмотрю, что друг!
Новая вспышка!
– Олег!
Еще две молнии!
– Олег!!!
– Да дыши ты… твою так и эдак! – заорал Земеля, соединяя волшебную мантру с очередным разрядом.
– Маму не трогаем! – раздался с земли хриплый голос.
Несмотря на то что это и было конечной целью реанимации, все отпрянули от неожиданности, а Олег ослабил хватку.
Егор, хлопая глазами, сел. Встал. И так же молча повалился обратно, разбивая голову о подвернувшийся камень. Шаману казалось, что до конца жизни он будет корить себя и остальных за то, что никто не успел остановить это падение.
Глава 10
Просыпаться было… да ну на фиг такие побудки!!! Меня очень ласково погладили по голому заду!
Развернуться и посмотреть, кто такой смелый, помешал ремень, фиксирующий голову, и наручники, прочно удерживающие руки на поручнях каталки?.. стола?.. в общем, места, на котором я лежал вниз животом. Попробовал пошевелить ногами – та же фигня, то ли прикованы, то ли привязаны.
Сказать, что я очканул, – это сильно преуменьшить, очень сильно! Волосы по всему телу, включая беззащитный зад, дружно встали дыбом.
Несколько безумно долгих секунд я ждал новых действий невидимки, но больше на мой тыл никто не покушался.
Темнота.
Тишина.
Может, показалось?
Но тогда какого лешего я лежу голый и прикованный?!
Начал осторожно елозить браслетами: похоже, стандартные полицейские наручники. Уже увереннее подергал руками, пошатал поручни в разные стороны и вдруг выщелкнул правый из пазов.
– Слышал? – заставивший меня замереть вопрос раздался где-то за спиной, но не в самом помещении, а приглушенный закрытой дверью.
– Прекращай дергаться, после той дозы, какую ему вкатили, он еще часа три спокойно валяться должен! – ответил другой мужчина.
– С этим… – маскирующая ругательство пауза, – никогда ничего наверняка не знаешь! Очнется – собственноручно прибью! – И голос был так убедителен, что я как-то сразу поверил: у его обладателя слово с делом не разойдется! Придушит, прибьет, а может, и чего похуже… Собственная уязвимая поза занервировала еще больше.
– Зёма, кончай уже! Половина повреждений – от тебя, у него на груди живого места не было!
– Да ты вообще молчи! Если б я тебя слушал – точно труп бы только и довезли!
– Ну сколько можно-то! Говорю же: я тогда не в себе был! В голове такая каша!
– Ладно, пошли, сейчас Ван с Метлой придут, покараулят. – Мужские голоса удалялись, пока разговор не стал совсем неразличимым.
Итак, что мы имеем?
Я в плену. У кого? Понятия не имею! Но, судя по унизительной позе, меня тут не пряниками кормить собираются!
Дожидаться какого-то Вана с уборочным инвентарем (на фига ему метла?) точно не стоило.
Вынутая из креплений металлическая трубка проскользнула сквозь петлю цепочки, подарив свободу правой руке. С двумя браслетами, оставшимися на запястье, буду разбираться потом. Дальше пошло легче: расстегнул ремень на голове, проверенным способом избавился от поручня у левой руки, привстав на четвереньки, на ощупь развязал ноги.
Слез и наступил босой ступней на ткань. Поднятая с пола простыня (шелковая?), быстренько наброшенная на тело, дала ответ на первую загадку дня: за поглаживание я принял скольжение материала по коже.
Фух!.. Надо же!.. Врагу не пожелаю пережить панику, наведенную этой тряпкой! А ведь уже поверил, что меня, такого молодого и красивого, собираются…
Стоп! Какого молодого и красивого?..
В кромешной темноте себя я не видел, но, по сугубо внутреннему убеждению, молодость и красота остались у меня в далеком прошлом, годиков эдак… А сколько мне вообще лет?..
Кто я?!
Что за!..
От невозможности ответить на элементарный вопрос закружилась голова. Судорожно схватился за только что покинутое ложе.
Проведя ладонью по контурам и поверхности, сообразил – послеоперационная кровать. И явно навороченная.
Мне делали операцию?..
Однозначно – нет! Шкура была целой. Уж я бы заметил! Помню, аппендицит вырезали, так…
Шрам от аппендэктомии на привычном месте отсутствовал.
Где?!
Аппендэктомия… слово-то какое еще выбрал! Я его вообще знаю?
Какая-то часть меня твердила, что я в жизни бы так не выразился, а часть сопротивлялась: «аппендэктомия», «лапароскопия», «резекция», «экстрипация»… Знакомо-незнакомые термины легко ложились на язык. Добило меня «лигирование», не имеющее ничего общего с легированием металлов.
У меня что, кроме амнезии, еще и раздвоение личности?!
Мат не вызвал отторжения ни у одной.
Ладно, пора брать себя в руки!
Итак, еще раз: некто Зёма бил меня по груди и, судя по подслушанному разговору, неслабо. Кстати, где гематомы? Ощупал торс. А побаливает! Точно!!! Второй сказал: меня чем-то накачали!
