– Как тогда я смогу за ней проследить? – возразила я, горя желанием прямо сейчас пойти в покои Анны Луизы. – Что ты, Гретхен, это невозможно! Я должна своими глазами увидеть этот перстень.
– Тогда, госпожа, вам действительно лучше всего поручить уборку камина, – предложила Гретхен. – Правда, вы испачкаете свои нежные ручки… – Она поглядела на мои ладони, выпачканные в пыли, и добавила: – Еще сильнее.
– Танки грязи не боятся! – весело ответила я и подмигнула обескураженной девушке. – И не называй меня госпожой. Забыла? Я Ханна, деревенская дурочка и золушка. Давай показывай ваши камины!
В этом-то недостатка в королевском дворце не было. За ближайший час я познакомилась с каминами разнообразных форм и оформлений. Но, конечно, самые богатые и украшенные лепниной были в королевских покоях.
– А здесь будуар ее величества, – сказала Гретхен, открыв дверь в кричаще-алую комнату с множеством статуэток, искусственных цветов и канделябров.
На огромном портрете, занимающем половину стены, была изображена сама Анна Луиза – в горностаевой мантии, в бриллиантовой короне и с таким высокомерным выражением лица, что мне тут же захотелось плюнуть, чтобы стереть с губ эту наглую ухмылку.
– Почистите здесь, госпожа, – показала Гретхен на остывший камин, ойкнула и тут же поправилась: – То есть Ханна, простите. Ее величество сейчас на совете, но она скоро вернется, и, если понадобится ваша помощь, я крикну. Надеюсь, королева будет в хорошем настроении сегодня. – Девушка повела плечами и опустила глаза, и я подумала, что если ее и не лупят кнутами, как наверняка сделала бы фрау Кёне, то уж пощечины отвешивают за милую душу.
– Я сделаю, Гретхен, не беспокойся, – покладисто ответила я и приступила к чистке.
Конечно, никаких резиновых перчаток и чистящих средств не было и в помине, в моем распоряжении оказались мыло, уксус, щетка и тряпки. И выяснилось, что проще пообещать, чем сделать. Ну кто в двадцать первом веке учил меня чистить средневековые камины? Разумеется, никто! Уже через несколько минут я окончательно перемазалась сажей, взопрела и стала выглядеть еще более неприглядно, чем прежде. Интересно, что сказал бы Дитер, если бы увидел меня на четвереньках, взлохмаченную и чумазую, как трубочист?
– Моя пичужка превратилась в ворону! – подражая ироничному голосу генерала, проговорила я. – Аккуратнее, дорогая, не подпали крылышки!
– Скорее, ваше сиятельство, – уже своим голосом ответила я, – мне предстоит сгореть в ваших объятиях, нежели в огне камина.
И улыбнулась. На сердце стало тепло, точно я и в самом деле перекинулась с Дитером парой слов. Но затем очень быстро вернулась тоска, я вздохнула и с головой погрузилась в работу, изгоняя печальные мысли.
Не знаю, сколько времени прошло. Я успела несколько раз устать и заново собраться с силами, как вдруг послышались торопливые шаги и голоса.
– Ваше величество! – слышала я сбивчивый голос Гретхен. – В вашем будуаре сейчас уборка…
– Уборка подождет, – звенел ненавистный мне голос Анны Луизы. – Я устала, Гретхен, и хочу ванну. Почему еще не приготовлена?
– Я не знала, что вы вернетесь раньше…
Послышался звонкий шлепок, я вздрогнула и уронила тряпку. Кажется, я была права насчет методов воспитания слуг в королевской семье.
– Дрянь! – визгливо пролаяла Анна Луиза. – Да как ты смеешь указывать, когда ее величеству надлежит возвращаться с совета? Кто ты такая?
– Простите, ваше величество, – всхлипывала бедная Гретхен. – Простите… я сейчас приготовлю…
Дверь распахнулась так неожиданно, что я едва не нырнула головой в камин. Анна Луиза, в пышном бирюзовом платье, так хорошо гармонирующем с ее колкими глазами ледяной королевы, воткнула в меня холодный взгляд и требовательно спросила:
– Это кто еще такая?
– Новая горничная, ваше величество, – испуганно из-за спины ответила Гретхен. – Она чистит камин, но уже скоро закончит. Правда, Ханна?
Вспомнив о своей роли, я скосила глаза к переносице и замычала. Анна Луиза покачнулась, взявшись рукой за наличник, и презрительно вздернула губу.
– Что за безмозглая курица! И как таких берут в слуги? – Она фыркнула, и я почувствовала едва уловимый запах вина. Кажется, королева неплохо провела день, и теперь в ее голове шумел хмель. – Ты не умеешь говорить, что ли? Кланяйся королеве, дура!
Я затрясла головой, и с волос посыпались пепел и сажа.
– Она слабоумная, ваше величество, – поспешила пояснить Гретхен. – И почти не разговаривает. Дозвольте я сейчас ее уведу…
– Не стоит. – Анна Луиза скривила физиономию и развернулась в дверях. – Пусть лучше натаскает воды, я хочу ванну.
Она капризно притопнула туфелькой и исчезла в соседней комнате. Я бросила тряпки и кинулась за Гретхен, но думала вовсе не о незаконченной работе и не о ванне. Кажется, у меня получилось! В такой перемазанной замарашке вряд ли признают герцогиню Мейердорфскую, и мне это как нельзя на руку.
Гретхен показала, где можно набрать воды и подогреть ее на огне, и пока я пыхтела, носясь с полными ведрами, она раздевала свою госпожу, а та все бубнила под нос:
– Какой же тупица мой дражайший супруг! Он должен слушать меня с открытым ртом, а вместо этого смеет перечить. Кто предсказал бунт у узкоглазых ящериц? Ты помнишь, Гретхен?
– Конечно, вы, ваше величество! – с готовностью отвечала служанка.
– Конечно! – фыркнула Анна Луиза и гордо распрямилась, хотя от хмеля ее малость заносило, но она все еще держалась молодцом. – Без меня он так и остался бы безвольным тюфяком, только и способным, что скакать по горам за какой-нибудь лесной тварью, отъедать пузо и щипать за задницы фавориток! Я бы умерла со скуки, Гретхен, если бы не милейший герцог фон Баттенберг.
С этими словами она опустилась в воду, смягченную розовым маслом, и блаженно прикрыла глаза. Несмотря на возраст, королева выглядела прекрасно и держала себя в форме, на бедрах ни малейшего намека на целлюлит, груди налитые и тяжелые, живот плоский. Интересно, был ли с ней близок Дитер? Я нахмурилась и прикусила губу, почувствовав укол ревности.
– Этот молодой выскочка целовал мне руку, не отрываясь, – продолжала королева, нежась в пене, пока Гретхен намыливала ее плечи. – Он недурен собой. Может, предложить ему стать фаворитом?
Тут Анна Луиза рассмеялась трескучим смехом, и ненависть снова вспыхнула в моем сердце. Королева была кошкой, для которой все прочие люди значили не больше, чем мыши. Выпустит когти, придушит и ждет, решишься ли удрать снова?
– Каждый мужчина посчитает за честь стать вашим фаворитом, ваше величество, – поддакнула Гретхен, намыливая грудь и шею, и я увидела, как блеснул ключик, висящий на тонкой золотой цепочке.
Мое сердце замерло, наверняка это ключ от той самой шкатулки, где хранится перстень с кентарийским гранатом! Но как его взять?
– Каждый, – тяжело уронила голову Анна Луиза. – Но не это проклятое чудовище! – Она дернула плечом. – Ай, криворукая! Как трешь? Скоро всю кожу с меня снимешь!
Гретхен с готовностью пробормотала извинения, и Анна Луиза снова расслабилась.
– Все равно, – пробормотала она, задремывая. – Я найду способ… прижму к ногтю… Он будет моим… моим… или… ничьим…
Я вспыхнула,
