– Ложь! – расхохоталась Анна Луиза. – Наглая, отвратительная ложь! Я никогда…
– А как ты объяснишь это?! «Да будут едины сердца и королевства»! Вот доказательство! Кольцо твоего любовника!
– Ах ты! Слюнтяй! – не сдержалась Анна Луиза, и следом за ее словами послышался звонкий хлопок пощечины.
Я всхлипнула и погладила Дитера по щеке. Его кожа была холодна как лед и столь же тверда. Она серела на глазах, черные волосы выцветали до пепла, на щеках выступали капилляры, скрюченные пальцы, царапающие доски, застыли.
– Нет, – прошептала я и замотала головой, не в силах поверить в происходящее. – О Дитер! Нет!
– Стража! – продолжал король. – Возьмите ее величество под конвой! Она обвиняется в убийстве кентарийского посла и покушении на мое величество и корону! И освободите пленников! Я отменяю все предыдущие приказы! Живо! Немедленно! Сию минуту!
– Поздно, – горестно проговорил Ю Шэн-Ли. – О горе, добрая госпожа! О горе, друг мой! Все кончено… Василиск посмотрел в зеркало…
– Этого не может быть! – закричала я, хватая Дитера за плечи. – Проклятие должно быть разрушено! Оно спадет, когда василиска полюбят всем сердцем! А я люблю тебя, слышишь?! Люблю, люблю!
– И… я, – шевельнулись каменеющие губы. – Всегда буду… любить тебя… пичужка…
Дитер выдохнул, изо рта вылетело облачко пыли, потом грудь замерла и больше не поднималась. Я в панике схватила его за руку, но ощутила камень.
– Люблю! – повторила я и, застонав, упала на гранитное тело.
Знакомо обожгло шею, наверное, это проснулась магия кулона, но был ли в этом смысл теперь? Мир раскололся и умер.
Я больше ничего не видела и не чувствовала. Наверное, где-то надо мной по-прежнему летел Небесный Дракон, убегая от круглого, оранжевого, как апельсин, солнца, и звездная Роза по-прежнему цвела в недосягаемой вышине. Не для нас с Дитером. Ни для кого больше. И я рыдала безутешно, отдавая камню всю нерастраченную любовь, всю тоску и боль, прощаясь с надеждой на счастье. А мертвый камень молчал, и я не знала, как дальше жить одной…
– Как жить? – простонала я вслух. – Прости, что поздно поняла, как ты мне дорог, любимый! Прости, что не смогла спасти…
Дрожа от горя, я снова коснулась холодных губ Дитера. Слезы покатились по щекам и капнули на каменный лоб, и по нему ползла паутинка трещин. Кулон ожег меня снова, да так, что я вскрикнула и откачнулась, схватившись за шею ладонью. Теперь треснула щека Дитера, с его окаменелых волос полетела пыль. Застывшая рука задрожала, пальцы согнулись и разогнулись, посыпалась сухая каменная крошка. Я вскрикнула от неожиданности, почувствовав, как они сомкнулись вокруг моего запястья.
– Проклятие снимет… – проскрипел утробный голос, и похожий на голос Дитера, и одновременно чужой, – наследница знатного… рода… которая полюбит… всем сердцем…
И камень открыл глаза.
Полыхнула золотая молния. Я вскрикнула, инстинктивно пытаясь закрыться рукой, но Дитер держал крепко. Кулон накалился и гудел от напряжения, вокруг нас копилась магическая энергия, воздух трещал, кружились и вспыхивали золотые искры. Потом что-то толкнуло в грудь. Я дернулась и закричала, чувствуя, как сквозь меня проходит многократно усиленный магический разряд. Кулон обуглился, как прогоревшая головешка.
– Но ты… другая, – договорил чужой голос.
Меня тряхнуло в последний раз, и я в изнеможении упала рядом с Дитером, одной рукой все еще держась за него, другой – за раскаленный кулон. Кожу жгло, но я почти не ощущала боли.
– Ты… другая, – повторил голос, скрипучие нотки из него пропали, и я вдруг поняла, что слышу тихий и немного усталый голос генерала. – И все-таки моя…
Не веря своим ушам, я приподнялась на локтях и в ступоре смотрела, как идет трещинами, лопается и осыпается камень. Сердце зашлось в бешеном танце, я села рядом с Дитером, пытаясь отряхнуть с его лица пыль. Она лезла в нос, я чихала, кашляла и размазывала по щекам грязь и слезы.
– Дитер! – звала я. – Дитер…
– Мэрион! – откликнулся он и, весь дрожа, чуть привстал.
И я замерла, увидев его глаза: серьезные, серые, словно с портрета его отца. Умные и совсем человеческие. Вот только где-то в глубине зрачков мелькнули и сразу же погасли золотистые искры.
– Мне так приятно смотреть на тебя без очков, – сказал Дитер и улыбнулся. – Ты очень красива в лучах рассвета.
Я рассмеялась сквозь слезы:
– Дурачок! Я вся в крови и грязи…
– Зато живая. Как тебе это удалось, пичужка?
– Сама не знаю, – призналась я и, опустив взгляд, умолкла, заметив кулон.
Лунный камень стал черным, как уголек, и постепенно остывал, становясь гладким и матовым, как агат.
– Ди! Мэрион! – услышала я голос альтарца. – Нужно уходить! Скорее!
Он помог мне подняться. Дитер кашлянул, отплевываясь от пыли, и поднялся сам. Волосы, брови и ресницы генерала все еще были пепельно-серыми, и при каждом шаге от его фигуры поднималось пылевое облачко.
– А как же их величества… – начала я, но Ю Шэн-Ли указал рукой в толпу.
Я обернулась и увидела, как люди расступаются, пропуская бегущую женскую фигуру в темном платье. За ней огромными прыжками несся сам Максимилиан, выкрикивая что-то нечленораздельное. Стража бежала ненамного быстрее его, распихивала зевак, которые не слишком-то обращали внимание на беглянку, зато тысячи любопытных глаз смотрели на нас.
– Это все она, – сообщила я Дитеру. – Королева – настоящая ведьма. У нее перстень, подаренный кентарийским вождем. И куча колдовских зелий, которыми она опаивала короля.
Мне не нужно было продолжать. Дитер лихо вскочил на Крошку Цахеса, Ю Шэн-Ли помог подняться мне и уселся сзади, ухватившись рукой за поручни.
– Вперед, вперед! Пошел! – закричал Дитер, присвистнул, пришпорил виверну.
Крошка прыгнул, хлопнув по деревянному помосту гигантскими крыльями, трухлявые доски разлетелись в щепы. Я крепче вцепилась в генерала, глядя, как земля уходит из-под ног. Остались внизу и позорный столб, и осколки зеркала, и люди, задирающие вверх бледные лица. Поднятый крыльями виверны вихрь срывал с голов чепцы и шляпы, завивал пыльные вьюны.
– Стой, ведьма! – закричал Дитер, на бреющем полете проносясь над площадью. – Смотри на меня!
Королева завизжала, путаясь в платье, рухнула на брусчатку.
– Будь ты проклят! – выкрикнула она. – Чудовище! Будь проклят!
– Уже давно, – расхохотался Дитер, привставая на стременах. – И буду рад разделить проклятие с тобой!
Его глаза вспыхнули золотом. Королева отвернулась, закрываясь ладонью, но не успела. По ее гладкой мраморной коже побежали черные трещины, правый глаз выкатился и остекленел, шея стремительно покрылась каменной коркой, и один палец хрустнул и отломился, рассыпавшись в пыль.
– Довольно! – выдохнул Дитер, и золотое сияние погасло.
Крошка Цахес заревел, хлестнул по мостовой хвостом, сбил с волос Анны Луизы корону, и она покатилась по булыжнику, как никому не нужная блестяшка.
– Ты не убьешь ее, Ди? – спокойно спросил Ю Шэн-Ли.
– С нее хватит и этого, – сквозь зубы ответил мой генерал, пришпоривая Крошку. – Жить наполовину чудовищем и знать, что тебя все презирают и ненавидят… что может быть хуже? Уж мне-то известно!
Свесившись с седла, я видела, как к лежащей королеве подбежала стража, стянула за спиной запястья. Король что-то говорил, махал руками, словно звал нас вернуться.
– Он… – начала я, указывая вниз.
– Разберется сам, – холодно отозвался Дитер. – Макс изо всех сил
