Кнут снова просвистел над ухом. От удара я задрожала, колени стали ватными, в ушах загудело. Опершись лбом о столб, я стиснула зубы до боли в челюсти. Я выдержу это! Ради Дитера. Ради всех нас… О Шэн! Где же ты?!
– Три! – выдохнула толпа.
Протяжный крик все-таки прорвался из моего горла, и я обмякла на сдерживающих меня веревках. Спина горела, по коже растекалось жидкое пламя, и я знала, что это струится кровь.
– Дитер, – прохрипела я, по щекам потекли горячие слезы.
– Не надо, моя маленькая пичужка, – негромко, но отчетливо ответил он. – Не плачь. Не доставляй им такой радости…
– Я сделаю это ради тебя, – прошептала я и снова зажмурилась, но нового удара не последовало, вместо этого я услышала гневный окрик королевы:
– Герр палач! Вы еще не проснулись или умышленно работаете не в полную силу? Такие удары не повредят и котенку!
– Ваше величество! – пробасил палач, шумно прочищая горло. – Да ведь по закону разве можно господ плетьми стегать? Не простолюдины ведь!
– Не тебе решать, мерзавец! – вспыхнула королева. – Тут я закон! И у меня королевский приказ! Извольте выполнять!
– Помилуйте! Так совсем тростиночка же! В чем душа держится…
– Тогда вместо нее сам подставишь спину под плети! – закричала королева. – Ты отстранен!
Палач отшвырнул хлыст, плюнул под ноги и с достоинством сошел с постамента.
– Теперь, – холодно сказала королева, – кто хочет тоже получить плетей, пусть выходит.
Она выдержала паузу, и я почти почувствовала, как по коже холодом стегнул ненавидящий взгляд. Толпа молчала, лишь дышала в унисон, став на время единым живым организмом, завороженным зрелищем чужих страданий.
– Нет таких, – удовлетворенно сказала Анна Луиза. – Что ж, лжесвидетельница свое получила. Мы продолжим, но позже. А теперь приступим к казни убийцы и государственного преступника. Стража!
Должно быть, она подала какой-то знак. Подъемник заскрипел несмазанными шестеренками, словно в дурном сне я увидела, как доска с прикованным Дитером начала медленно опускаться в горизонтальное положение.
– Нет, – прошептала я и задергалась, как насаженная на булавку бабочка. – Не надо, нет!
Я еще не понимала, что должно произойти, но дурное предчувствие вымораживало изнутри.
– Все будет хорошо, – услышала я ровный голос Дитера. Теперь он лежал навзничь, как жертва на алтаре. Лицо, поднятое к небу, было напряженным и строгим, в очках золотился свет зачинающейся зари. – Еще никто не смог убить василиска. Ни человек, ни сталь, ни яд… Нет такого оружия, птичка.
Его слова прервал издевательский хохот королевы.
– Есть, – услышала я ненавистный голос. – Если отразить взгляд василиска зеркалом, тот умрет, увидев себя самого…
Крик заклокотал в горле, но так и не вырвался наружу. Застыв ледяной статуей, я только могла следить, как первые лучи солнца играют на гранях круглого, как блюдце, опускающегося на тросах зеркала.
– Не бойтесь, мои подданные! – тем временем продолжила королева. – Конструкция создана таким образом, что смертоносный взгляд василиска сейчас направлен в небо, и в данном случае опасен не для вас, а только для одного себя.
Зацокали каблучки, прошуршало по булыжнику платье. Видимо, королева подошла совсем близко, и я услышала, как она произнесла тихо-тихо:
– Давно хотела проверить, правду ли пишут древние гримуары?
Издав злобный смешок, королева велела:
– А теперь снимите с генерала очки!
Я с трудом повернула голову, сквозь пелену слез видя, как высоко вздымается грудь моего супруга. Вены на его лбу вздувались, скулы ходили ходуном. И тут же стоящий рядом стражник одним резким движением перерезал ремешок, на котором крепились очки Дитера. Они глухо стукнулись о деревянные мостки, и вслед за ними оборвалось и покатилось во тьму мое сердце.
– Не… смотри! – простонала я.
– Не буду, – шепнул Дитер.
Потом между его лицом и зеркалом протянулась тонкая золотая нить, и меня ослепило вспышкой. Я вскрикнула и зажмурилась, ударившись лбом о деревянный столб. Вторя моему крику, по толпе прокатился многоголосый вздох. Показалось, что небо заволокло тучами, меня накрыла исполинская тень, волосы взметнуло налетевшим ветром, и с вышины зазвучал грозный окрик:
– Сто-ойте! Остановитесь немедленно! Приказ короля!
– Виверны! Господи, виверны! – заверещали в толпе.
Послышался топот ног по брусчатке, тень наклонилась вбок, хлопнуло крыло, точно натянутый ветром парус. Я услышала знакомый скрипучий рев и заплаканными глазами проследила, как, сделав над нами круг, Крошка Цахес полоснул когтями по зеркалу. Оно лопнуло и обдало нас фонтаном колючих брызг. Я вскрикнула, выворачиваясь на путах:
– Дитер! Ди…
Мой крик потонул в новом реве чудовища и надменном вопле королевы:
– Что за самоуправство? Стража! Палач! Немедленно вернуться! Это приказ!
– Замолчи! – Краем глаза я увидела, как из седла приземлившегося Цахеса выпрыгивает сам Максимилиан Сарториус Четвертый.
Однако же в каком виде! Грива волос встрепанна, как солома, лицо мертвенно-бледное, губы синюшные, под глазами тени, а плохо заправленная в брюки рубаха треплется на ветру, будто лохмотья бедняка.
Следом за королем на постамент спрыгнул Ю Шэн-Ли, и мое сердце заныло от волнения и радости.
– Пришел! – выдохнула я и обмякла на веревках.
Альтарец подхватил меня за талию, заглянул в лицо:
– Вы живы, госпожа?
– Почему… так долго? – прохрипела я.
Мир отчего-то размазался, посерел. Такие важные, такие необходимые слова: «Дитер! Спаси Дитера!» – рвались из горла, но выходили только хрипы. Я только услышала, как лезвие клинка лязгнуло о ножны, почувствовала, как веревки натянулись и лопнули, и ответ Ю Шэн-Ли прозвучал издалека:
– Браслет сработал, госпожа. Но в королевском дворце случился невероятный всплеск магической силы… в браслете произошел сбой, и я потерял ваш след. Пришлось срочно вылетать во дворец…
Я приоткрыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Одежда Шэна расплывалась красным пятном, виверна сопела, порыкивая на зевак, рядом продолжала грозно кричать королева:
– Ты сам подписал приказ, Максимилиан! Своей собственной рукой! Ты…
– Я был невменяем! – в ярости заорал король. – Ты травила меня, ведьма!
Опираясь на плечо Ю Шэн-Ли, я поднялась, покачиваясь на слабых ногах и придерживая разорванное платье. Руки дрожали, по щекам текли слезы, в голове колотилась только одна мысль: «Дитер!»
– Что с Дитером? – наконец проговорила я вслух, едва ворочая тяжелым языком.
Оттолкнув альтарца, я ухватилась рукой за столб, с которого все еще свисали обрывки веревки. Сделала шаг, другой. Ю Шэн-Ли оказался быстрее меня. Бросившись к генералу, он снова взмахнул своим отточенным ножом и взрезал веревки – раз, два! Дитер кулем скатился со своего импровизированного эшафота и остался лежать, неподвижный и молчаливый.
– Дитер, – позвала я, холодея от нехорошего предчувствия.
За спиной притопнула ногой королева:
– Стража! Вы должны исполнять приказ! Слышите?! Немедленно!
– Приказ недействителен, дорогая, – холодно ответил король.
А я, пошатываясь, подбежала к мужу. Он лежал на спине с плотно закрытыми глазами и мелко дрожал, точно в ознобе.
– Мэрион, – сорвалось с посеревших губ. – Не вижу… ты тут?
– Я тут, любимый, – едва не плача, ответила я, падая перед ним на колени. – Не умирай, слышишь? Ты не можешь!
Он захрипел, царапая пальцами помост, а слух резал ненавистный голос королевы:
– На каком основании?
– На таком, что ты предательница и
