– Сюда три ведра с водой! Здесь нужны будут две веревочные петли и десяток кеглей. Нет кеглей? Сойдут пустые бутылки из-под вина. Сюда поместим доску с мелом. Нет доски? Тогда лист белой бумаги и разноцветные фломастеры или карандаши.
Подруги ходили за ней следом и только поражались.
– Откуда ты все это знаешь?
– В смысле?
– Ну, все эти конкурсы? Ты ведь это не сама придумала?
– Частично сама.
– Да ты что?
– Всегда мечтала иметь много детей, – призналась подругам Эва. – Но мой муж… Он пока не готов к этому.
Еще бы! Если все свое свободное время тратить на чужих мальчишек и пожилых нимфоманок, то точно будет не до собственных детей и жены. Даже в теории.
– Но я надежды не теряю, – продолжала Эва. – И когда я все-таки обзаведусь выводком ребятишек, хочу быть уверена, что буду им не только строгой наставницей, но и другом, и партнером в их играх.
– Будем считать, что сегодня у тебя генеральная репетиция, – сказала Кира. – Если тебе удастся завладеть вниманием взрослых, то и с детишками у тебя потом проблем не возникнет.
– Много конкурсов не надо, – размышляла вслух Эва. – По три конкурса на каждую команду, чтобы определить победителя, думаю, вполне достаточно.
– А потом ужинать!
Гости и хозяева замка разделились на две команды. Во главе каждой из них, разумеется, встали Любуш и Стас.
«Горные орлы» и «Крикливые чайки».
В отношении названия последней команды возникли разногласия. Никто не хотел быть чайкой да еще крикливой. Но Стас заявил, что орлы и чайки есть в гербе их замка. Так же, как лев и единорог. И если взять орлов, то несправедливо будет обойти вниманием чаек. Так что «Чайкам» пришлось смириться с тем, что они «крикливые». И надеяться на то, что своими силами, умом и смекалкой они побьют гордых «Орлов».
Миссис Гольдман отказалась участвовать в забаве.
– Я в трауре по поводу смерти моего дорогого супруга, – скорбно заявила она. – Но мальчики могут поиграть. Мистер Гольдман не был им родным отцом. Так что я не против.
Мальчишек взял к себе в команду Стас. Туда же вошел и Карлов. Эва в самих соревнованиях не участвовала, она была кем-то вроде судьи или распорядителя. А в команду Любуша вошли три подруги. И, как ни странно, с ними же напросился и Робик.
Подруги были уверены, что парнишка будет проситься в ту же команду, куда вошел и Карлов. Но он удивил их, предпочтя «Чаек».
Для каждого конкурса требовался один, максимум два человека. Кира участвовала в игре и принесла команде победное очко, сумев за короткое время разлить целое ведро воды по разным емкостям, без помощи воронки. Сложней всего оказалось залить воду в медицинскую пробирку. Всем известно, что дно у пробирки полукруглое. И стоять такая пробирка без специального зажима не может. Но Кира не растерялась. И слепила из кусочка мятной жевательной резинки своего рода подставочку.
– Нечестно! – засвистели наблюдатели от «Орлов».
Но Эва все равно присудила победу в этом конкурсе «Чайкам».
Робик должен был качаться на веревочных петлях, сшибая при этом ногами расставленные по полу пустые бутылки, которые заменили собой кегли. Это удалось ему не вполне. Две последние бутылки никак не давались. Робик все время пролетал мимо них. И в результате проиграл.
– Минус одно очко! – провозгласила Эва.
Все засмеялись. А Робик метнул в Эву взгляд такой убийственной силы, что мог бы им и убить соперницу.
Потом членам команд предстояло обогнуть комнату, но так, чтобы не коснуться пола. То есть пробираться со стула на стол, со стола на шкаф, со шкафа на тумбочку и так далее. Младший мальчишка Гольдманов оказался проворен словно обезьянка. И выполнил задание в рекордный срок, ни разу не оступившись ни на полочке для книг и даже устояв на торшере в углу комнаты.
Нарисованный Лесей с закрытыми глазами верблюд был единодушно признан именно верблюдом, а не слоном или, скажем, вертолетом. И «Чайки» снова набрали очко. В последних конкурсах были хороши обе команды. И в результате с минимальным отрывом в одно очко, потерянное Робиком, в игре все-таки проигрывали «Чайки».
– Последний конкурс!
– Как? Еще один?
– Да, – кивнула Эва. – Приз – два очка!
Теперь командам предстояло пройти по натянутому канату. Это удалось Владе. А вот из «Орлов» никто не обладал таким чувством равновесия. И «Чайки» все-таки выиграли.
– Поздравляем! – кинулись к ним со всех сторон побежденные «Орлы».
– Вы тоже хорошо сражались.
– А теперь приз!
Вид у Стаса и Любуша был загадочный и торжественный. Они не торопились извлекать вожделенный приз на свет божий.
– Предлагаю всем переодеться, привести себя в порядок, а потом примерно через полчаса явиться на вручение приза в рыцарский зал.
Никто не возражал. После прыжков, беготни и прочих физических усилий все чувствовали себя растрепанными и взмокшими. И каждому хотелось к торжественному моменту привести себя в порядок.
– Хорошо придумано!
– Отлично!
– Мы согласны!
Хозяева покивали. И Любуш добавил:
– Думаю, что за полчаса мы успеем хорошенько подготовиться к торжественной церемонии. Оденьтесь получше. Между прочим, это относится как к дамам, так и к господам!
Все с готовностью поспешили выполнять просьбу хозяев замка. И только подруги в глубине души недоумевали. Что это Стасу и Любушу вздумалось настаивать на парадно-выходных туалетах? Ведь изначально игра была шуточным мероприятием, призванным лишь отвлечь обитателей замка от их грустных мыслей. И ничего более.
– Если им так хочется, думаю, мы можем пойти им навстречу.
– И порадовать хотя бы этим, – заявила Кира. Несмотря на не отпускающую ее тревогу за Михаила, Кира была настоящей женщиной и поэтому никогда не отказывалась лишний раз повертеться перед зеркалом, чтобы проверить, хорошо ли сидит на ней платье, и лишний раз убедиться – да, хорошо, просто великолепно!
Правда, в последнее время, обитая под одной крышей с Михаилом, Кира все реже и реже могла позволить себе это маленькое удовольствие. Михаил не одобрял ее пристрастия к зеркалу. Он считал, что зеркало предназначено исключительно для изучения гортани, цвета лица, глаз и языка.
И изучая все это, он так часто занимал любимое Кирино трюмо, стоящее в самом светлом месте ее квартиры у большого окна, что самой Кире было к нему и не подобраться. А все остальные зеркала в ее квартире, увы, никак не могли конкурировать с трюмо. Ни размером, ни освещением.
И вот теперь, крутясь возле зеркала, Кира внезапно почувствовала себя счастливой. Разумеется, она тут же отругала себя за это. Как это так? Михаил пропал, возможно, попал в беду, а она чувствует себя счастливой? Но как ни ругала себя Кира за черствость, она не могла не признать, что все равно счастлива. Вопреки здравому смыслу, который так превозносил Михаил и которого (будь он неладен!) никак не могла понять сама Кира.
– Что же мне надеть? – мурлыкала Кира себе под нос, перебирая слегка дрожащими от волнения руками привезенные с собой наряды.
