Телефон звякнул, сообщая об эсэмэске. Интересно, кто это? Джейсон? Или Пэм? Что они могут сказать ей?
Но оказалось, что это Фрост Истон.
Я здесь.
Фрэнки вытерла слезы, пригладила одежду и, обхватив себя руками, чтобы не мерзнуть, пошла к Юнион-сквер. Стемнело, но огни города не зажгли огонь в ее душе. Тени таили в себе угрозу, а спящие на ступеньках домов бездомные вгоняли в депрессию. Сейчас ей хотелось быть где угодно, только не здесь. Ей хотелось уехать из города и никогда не возвращаться.
Фрэнки нашла Фроста на скамейке в парке. Об этом месте встречи они условились заранее. Истон умел читать по лицам и понял, что ее мир быстро рассыпается по кирпичикам. Ей было приятно его сочувствие. Ей нравилось видеть беспокойство в его глазах.
– Много времени не заняло, – сказал он.
– Да, не заняло.
Некоторое время они молчали. Инспектор знал, что ей нужно время. Фрэнки почувствовала, как из глаз катится слеза, и поспешно вытерла ее.
– Она что-нибудь сказала? – наконец нарушил молчание Фрост. – Призналась?
Фрэнки сделала глубокий вдох, решая, что именно рассказывать. Надо понять, стоит ли сообщать миру о том, что говорила ее сестра. Что она сделала. И почему.
– Нет, не призналась, – ответила Фрэнки.
– Продолжала настаивать на своем? Даже сейчас?
– Сожалею, Фрост. Она не сказала ни слова.
Он сжал губы и пристально вгляделся в ее лицо, как будто на ней была маска. Фрэнки сомневалась в том, что он поверил ей, однако Истон, видимо, понимал, что есть границы, которые она не может переступить. Она ничем не была обязана Пэм, однако перейти грань не могла. Не могла сдать ее.
– Думаю, она виновна, только без признания я ничего не могу доказать, – сказал Фрост. – Ваш отец умер, и ваши воспоминания…
– Исчезли, – договорила за него Фрэнки. – Я все понимаю. Она останется безнаказанной. Я ничего не могу с этим поделать.
Это был конец. Дорога закончилась.
– Ну а вы как? – спросил Фрост.
Фрэнки обвела взглядом парк. Как же много дней она провела здесь! Много дней, которые сложились в годы.
– Свободна, – ответила она. – И одна. Я оборвала нити, что связывали меня с ними обоими. Навсегда.
– Не могу осуждать вас за это, но, может, со временем вы начнете воспринимать это по-другому…
Она покачала головой.
– Нет, вряд ли. Есть вещи, которые нельзя забыть. Конечно, я слышу иронию в этих словах – ведь они звучат из моих уст.
Фрост встал со скамейки.
– В общем, мне надо проведать Люси.
– Я знаю, что она не захочет видеть меня, но если я могу помочь…
– Я предложу ей.
Фрост пошел прочь, но Фрэнки окликнула его:
– Мне только сейчас выпала возможность поговорить с вами наедине. Поэтому хочу сказать вам спасибо, Фрост.
– За что?
– За то, что там, на утесе, спасли мне жизнь, – ответила она.
Он вернулся и сел рядом.
– Я рад, что оказался там.
– Какая-то крохотная частица моей души очень хотела, чтобы вы опоздали.
– Не могу поверить, – сказал Истон.
– Я же говорю, крохотная. Мне очень жаль себя. А еще мне немного страшно. Я привыкла планировать свое будущее, а сейчас не знаю, что делать дальше.
Фрост улыбнулся.
– Многие склонны переоценивать планирование.
– Только не я. Я – дочь своего отца. Фрост, скажите, вы когда-нибудь были в Копенгагене?
Он озадаченно нахмурился.
– Нет. А что?
– У меня есть открытое предложение два года поработать в Университете Копенгагена. Преподавать.
– И сейчас вы обдумываете его?
– Я не знаю, о чем думаю, – призналась Фрэнки. – Я просто знаю, что не смогу жить так, как жила раньше. Я больше не буду вкладывать людям в голову ложь. Никогда.
– Это не означает, что нужно сбега́ть. Можете помогать людям жить с их прошлым, вместо того чтобы менять его. Разве это плохо?
– Нет. Вы правы, это не так уж плохо.
Фрост снова встал и положил руку ей на плечо.
– Думаю, вы заслужили смену обстановки. Преподавание в Копенгагене пошло бы вам на пользу, но я все равно надеюсь, что вы останетесь.
– Серьезно? А ради чего?
– Потому что Сан-Франциско достоин лучшего, – ответил Фрост. – У нас здесь уже есть лучшие виды, лучшая еда и лучшее все остальное. Нам еще нужны и лучшие люди.
Фрэнки улыбнулась.
– Очень мило с вашей стороны.
– Это правда, Фрэнки.
Инспектор пошел через парк, и она смотрела ему вслед, понимая, что у него есть то, чего нет у нее. Фрост Истон прочно стоит на ногах. Он знает, кто он такой и где его место; она же про себя такое сказать не может.
Фрэнки продолжала сидеть на скамейке. Впервые за долгое время ей некуда было идти и нечем было заняться. Она чувствовала себя как собственная пациентка, закончившая курс лечения и вдруг обнаружившая в своем сознании пустоту там, где было нечто ужасное. Ее пациенты смело встречали свои страхи, но обязательно спрашивали у нее, что им делать дальше.
И она отвечала им: самое трудное – это начать строить что-то новое.
Глава 52
Люси бодрствовала, лежа в кровати, когда к ней в больницу пришел Фрост.
Ее родители сидели по обе стороны, и каждый держал ее за руку, словно оберегая. Они не обрадовались при виде инспектора. Ведь он был тем, кто подверг риску их дочку. Он символизировал все опасности города. Вот лежит их дочь, дважды раненная, привязанная к капельнице, бледная как смерть. Они буквально испепеляли его взглядами и не скрывали своего недовольства от его появления.
– Всё в порядке, – тихо, но твердо сказала Люси родителям, которые отказывались уходить и оставлять их вдвоем. – Пойдите выпейте кофе. Или съешьте чего-нибудь. Я хочу поговорить с Фростом.
Они встали, всем своим видом показывая, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Десять минут, – сказал отец Люси. – Не больше.
Проходя мимо Фроста, он не счел нужным обменяться с ним рукопожатием. Мать Люси закрыла дверь. В палате было тепло, тишину нарушало ритмичное попискивание аппарата, контролировавшего частоту сердцебиения, наполнение крови кислородом и кровяное давление. У Фроста в руках была большая коробка. Он сел на стул рядом с кроватью и поставил коробку на колени.
Люси с любопытством улыбнулась.
– Цветы?
– Тайный посетитель, – ответил Истон и приложил указательный палец к губам. – Ш-ш-ш…
Он приоткрыл коробку, и оттуда появилась черно-белая голова.
– Шак! – радостно воскликнула Люси.
Кот, судя по всему, тоже был рад ее видеть. Он довольно замурлыкал. Фрост достал его из коробки и поднес к лицу девушки. Шак шершавым языком лизнул ее в щеку, и она захихикала, потом погладила его по голове, почесала за ушком и потерлась носом о его нос. Шак громко урчал. Истон позволил Люси еще несколько минут пообщаться с котом, а потом убрал его в коробку.
Они с девушкой смотрели друг на друга и ощущали неловкость. Фрост не знал, как определить, много ли воды утекло с их последнего разговора.
– Привет, – сказал он.
– Привет. Спасибо, что пришел. Спасибо, что принес Шака. Вы оба развеселили меня.
– У тебя все будет в порядке, – сказал
