камере.
– Мы уперлись в фундамент, на котором стоит дом. Копать надо ниже, – сказала Мариша самым бодрым тоном, на который была способна.
Но Аня неожиданно опустилась на пол и заплакала.
– Я больше не могу, – сообщила она. – Как раз сегодня я думала, хватит ли у меня сил, чтобы просто проползти по выкопанному ходу. А ты говоришь, что нужно копать ниже. Я же не дурочка и понимаю, что если копать ниже, то потом нужно копать и выше. Не сидеть же нам под землей словно кротам.
– Не плачь, – попросила ее Мариша. – У меня еще достаточно сил. Я немного посплю, а ты считай минуты. Часика через два разбуди меня, и я покопаю еще. Мы обязательно выберемся.
И свернувшись калачиком, Мариша моментально заснула. Аня с жалостью смотрела на исхудавшее лицо подруги, выпачканные в земле волосы и грязные руки с исчезнувшим без следа маникюром. Ее руки выглядели не лучше. Кожа потрескалась от постоянного контакта с влажной землей и страшно зудела. Аня положила голову на плечо подруги и закрыла глаза, приготовившись отсчитывать обещанные Марише два часа.
Уже третий день Франц ходил сам не свой. Если бы раньше ему сказали, что он так будет переживать из-за исчезновения девушки, которую знал всего несколько дней, он бы только рассмеялся в ответ. Но сейчас он испытывал самые настоящие муки. Сначала он страшно ревновал, что Мариша исчезла вместе с каким-то парнем. Потом Сергей обнаружил пропажу своих джинсов и рубашки, а также куртки и шляпы Вернера, и они догадались, что спутником Мариши была Аня.
Одновременно выяснилось, что девушки не взяли с собой никаких вещей, однако к вечеру не вернулись. Это было совсем скверно, значит, они остались ночевать в таком месте, где им эти вещи не могли понадобиться. То есть либо они были мертвы, либо переселились к другому любовнику.
Франц мог только поражаться энергии Сергея. Тот за три дня облазил все окрестности Хайденгейма, пытаясь разузнать что-либо о пропавших подругах. Но все словно ослепли и оглохли. Комиссар от расстройства слег в постель, пообещав Францу, что, если тот хотя бы нападет на след пропавших девушек, он лично будет хлопотать о его повышении и готовить его в преемники. Франц делал все возможное и невозможное – но все безрезультатно.
После трех дней блужданий по округе Сергей возвращался домой в полном отчаянии. Он продолжал жить в доме Вернера, так как надеялся, что в любую минуту девушки могут дать о себе знать. Проверив автоответчик, он нашел лишь сообщение о звонке от какой-то девушки, которая час назад прочитала объявление Вернера и оно так ее вдохновило, что она желала немедленно с ним познакомиться.
В сердцах плюнув, Сергей выглянул в окно. За окном сгустилась осенняя тьма, но домик старушек, выпущенных расстроенным Францем на свободу, был освещен. Вспомнив, что он так и не зашел к бабулькам, чтобы поздравить их с освобождением, Сергей решительно направился к соседкам.
Дверь распахнулась перед ним как по мановению волшебной палочки. Старшая сестра сидела в кресле-качалке, а на руках у нее уютно устроились обе кошки. На диване весело попискивали еще три котенка, шерстка которых однозначно указывала на то, что в их рождении виноваты обе взрослые кошки.
– Видишь, что натворили безобразники, – сказала ему старуха, указывая на полосатых и пушистых котят. – Когда мы брали Геглю, ее хозяин уверил нас, что это кошка. Он казался таким приличным и знающим человеком, что мы ему поверили. Но природу не обманешь. Что теперь делать с котятами? Мы вовсе не собирались разводить полукровок.
Кошки спрыгнули с колен старухи и, приветливо подняв хвосты, направились к Сергею. Обнюхав его ботинки, они недовольно фыркнули, но не ушли.
– Вы им понравились, – констатировала деликатная Гертруда. – Они не ко всем подходят. Вот, например, они всегда в ужасе прибегали домой, когда к Вернеру приходил тот человек.
– Какой человек? – спросил Сергей, рассеянно гладя кошек.
– Человек в черном, – понизив голос до конспиративного шепота, произнесла Гертруда. – Он всегда приходил в гости к Вернеру по вечерам и всегда с бутылкой коньяка. Кошки его ужасно боялись.
– Кошки его боялись, – подтвердила Эльза. – У нас тогда еще жили Макс и Берта, и все четверо прибегали, воя от страха. Но приходил этот гость не только к Вернеру. Я бы даже сказала, что он приходил вовсе не к Вернеру, – закончила младшая сестра.
– А к кому? – удивился Сергей.
– Сначала к Монике, а потом к этим бедным пропавшим девушкам, в похищении которых полиция заподозрила нас, – пояснили старушки и затряслись от смеха.
– И кто это был? – почуяв след, спросил Сергей.
– Не знаем, – пожали плечами бабули. – Он всегда тщательно прятал лицо. Единственное, что мы про него знаем, это то, что он всегда приносил с собой бутылку «Реми Мартена» пятнадцатилетней выдержки. К женщинам обычно ходят с шампанским или сладким вином, но этот предпочитал коньяк и выпивал всю бутылку за раз. Такие деньги! Мы потом видели эти бутылки в мусоре.
И старухи возмущенно покачали головами. Видимо, от такой зарядки в головах у бабок произошла смена батареек, потому что Гертруда внезапно сказала:
– Очень хорошо, что вы к нам зашли, мы собирались идти с этим в полицию, но потом подумали, что не стоит туда соваться.
– Кто их знает, вдруг они решат, что это каким-то образом доказывает нашу вину, – поддержала сестру младшая.
– Поэтому мы расскажем вам, а вы уж сами решайте, говорить об этом Францу или нет.
– Что именно? – поинтересовался Сергей.
– Мы вспомнили, на ком видели ту брошку, которую нашла Анна на нашем диване. Мы долго думали, но все-таки не смогли понять, как она тут очутилась.
– Моника никогда не носила ее просто так, – сказала младшая сестра. – Она ее очень ценила. Ведь ее
