– Съезди к нему в Оёк. У него в ДОСААФе есть вертолеты. Если будет финансирование, мы можем еще пару вертолетов на крыло поставить.
– Хорошо, – согласился Пряхин. – Съезжу.
Разговор с Елисеевым получился недолгим, но, как посчитал Пряхин, хорошим. Елисеев пообещал подготовить всю документацию, переговорить с вертолетчиками и другими специалистами, которые могли бы пригодиться для этой работы.
– Мы на Шумак летаем редко, – сказал Елисеев. – Все полеты держатся на одном – авось пронесет! Там сейчас турбаза. Несколько вполне приличных комфортабельных домиков, столовая. В основном туда прут по горным тропам «дикари», в прямом и переносном смысле! Они живут в зимовьях, палатках, шалашах и, естественно, после себя оставляют горы мусора. Мы договорились с директором, оттуда в мешках забираем отходы: консервные банки, пакеты, пленку, стеклотару и прочий мусор. Вывезли уже больше пятидесяти тонн.
– На Байкале уже завалили Ольхон, – заметил Пряхин.
– А раньше какая там была чистота! Какой Господь сотворил Землю, такой она там и оставалась. А что думает по этому поводу губернатор, власть?
– Им, Гриша, до этого нет дела, – усмехнулся Елисеев. – Кто и когда с нами советовался? Тот же Ольхон! Раньше туда за день выполнялось несколько рейсов. Сегодня аэродром есть, его в чистоте и опрятности содержит Прокопьев. Ты его помнишь! Но туда уже лет пятнадцать никто не летает, все туристы едут через Малое море. Часами стоят в ожидании переправы. Так вот, каждый день Прокопьев включает радиостанцию и сообщает погоду на аэродроме, кому и зачем – неизвестно. Он там как последний самурай. Денег ему не платят, живет подсобным хозяйством. А вот на Шумаке нет своего Прокопьева.
– Но зато там есть целебные источники, – вспомнив слова Королевой, сказал Пряхин.
– Поздно пить боржоми, – усмехнувшись, сказал Елисеев. – Здесь нужна не прихоть отдельного человека, а государственная программа.
Пряхин был согласен с Елисеевым. Но он догадывался, Жанна Андреевна ждала от него иного. Для нее было важно понять, как быстро и наименее затратно наладить полеты на Шумак.
Вечером Пряхин позвонил Наталье Владимировне в Москву. Она обрадовалась звонку, сообщила, что Королева сейчас с сыном отдыхает в Испании, но сразу же после отпуска собирается поехать к мужу на Байкал. Затем сказала, что Арсений Петрович интересовался, когда Пряхин прилетит в Москву.
– Дудко привык, что все у него должны быть под рукой, – сказала она. – А то нас здесь бумагами завалили, сплошная переписка.
Пряхин догадался, что его опять хотят использовать как сочинителя приветственных и прочих адресов.
– Наталья Владимировна, может быть, вы в курсе, Арсений Петрович прочел мой, вернее, не мой, а правленый сценарий?
– Григорий Ильич, он прочитал, – уже другим и, как показалось Пряхину, поскучневшим голосом ответила Наталья Владимировна и, кашлянув, замолчала.
– И что? – поинтересовался Пряхин, уже поняв, каким будет ответ.
– Сказал, что вы не Бергман.
– Это высокая оценка! – засмеялся Пряхин. – Называется: осудил овин баню. К тому же Арсений Петрович должен помнить, что в «реземю» у меня фамилия не Бергман.
– Да вы не обращайте внимания, – начала успокаивать Наталья Владимировна. – Все знают – Дудко не Пряхин. А я без вас скучаю. Жду, когда вы прилетите и расскажете, как провели время на Байкале.
На другой день Пряхин с Карлом полетел на Шумак. Григорий знал, что туда с инспекционной поездкой собрался и Королев. К присевшему за городом на поляну вертолету, сигналя во все дудки, прибыл губернаторский эскорт – вереница черных никелированных джипов. Эрик Петрович вышел из машины, пожал руки гостям. Командир вертолета доложил о готовности к полету. Королев был одет по-походному: в пятнистые десантные брюки и кожаную летную куртку. Затем подъехала другая придворная челядь – операторы, журналисты из пресс-службы губернатора, группа актеров народной драмы, которые должны были показать немецкому гостю сибирских казаков-землепроходцев. Все, подлаживаясь под вкусы руководителя края, натянули на свои животы и плечи военную униформу, ни дать ни взять на Шумак отправлялась группа захвата.
Пряхин заметил рыжеволосую крашеную блондинку – руководительницу пресс-службы губернатора, рядом с ней еще одну молодую особу. Стройная, высокая, в сером костюме, серой джинсовой куртке, с короткой спортивной стрижкой. Поверх куртки длинный черный повязанный вокруг шеи шарф, концы которого свободно спадали на грудь.
Она с любопытством поглядывала на попутчиков, держалась независимо, стараясь не выделяться и не привлекать к себе повышенного внимания. Но мужской губернаторский спецназ начал расшаркиваться перед ней: о, да надо было одеться потеплее, на горах, говорят, уже лежит снег, а вдруг придется заночевать. Тут же нашлись те, кто был готов поделиться своей одеждой.
– А вы раньше летали? – начали интересоваться другие.
– Нет, вы посмотрите, закукарекали! – засмеялся губернатор. – Сообщаю для глухих: Вера Романовна первый раз летит на вертолете. И прошу не приставать. Пожалуется – будете иметь дело со мной.
– Вера Романовна Сугатова, – оказавшись рядом, представилась она Пряхину. – Вы из Москвы?
– Не совсем так, но из Москвы, – подтвердил Пряхин. – Судя по всему, здесь в основном летят москвичи.
– Я из Нукутска, – сказала Сугатова.
– Уже теплее, – улыбнулся Пряхин. – Губернатор делает правильные шаги.
– На то он и губернатор, – засмеялась Сугатова. – Мне сказали, что вы раньше летали.
– Было дело, – улыбнулся Пряхин. – И даже пытался полетать здесь.
– Можно я сяду рядом? – неожиданно попросила Сугатова. – С вами мне будет спокойнее.
– Не возражаю.
Пряхин начал размышлять, кто успел сообщить Сугатовой о его прошлой работе. И пришел к выводу: когда подавали губернатору список пассажиров, то те, кому это положено, позаботились, чтобы в нем не было случайных людей. Поглядывая на Сугатову, Григорий решил, что руководителя пресс-службы губернатор взял для освещения предстоящего мероприятия, а вот Веру Романовну, скорее всего, чтобы порадовать глаз. Но в своих предположениях ошибся, уже во время полета он выяснил, что Сугатова, оказывается, работает в протокольной службе губернатора. Все честь по чести – не придерешься.
Поднатужившись, вертолет оторвался от земли и взял курс в горы. Под застекленную пилотскую кабину наползала тайга, все прильнули к иллюминаторам. У Пряхина сжалось, заныло сердце. Он мог бы сейчас сидеть в пилотском кресле и вести вертолет, но не судьба! Сиди и смотри, как твою работу исполняют другие.
Через несколько минут винтокрылая машина втиснулась в узкое ущелье, острозубые гольцы поползли вверх и уперлись в облачность. Немного погодя полет уже напоминал езду в тоннеле. Под ними петляла река, на откосах были видны озера, а сверху, обрезав острые вершины, лежала плотная облачность. Но вертолет, снизившись, упорно шел вперед, уже над самой водой. Губернатор встал в проход и наблюдал за работой пилотов, свое дело они знали. Сюда, в Тункинские Альпы, они летали не раз и трассу изучили досконально. Когда облака прижали вертолет к самой воде, Пряхин заволновался, он поднялся с пассажирского кресла, чтобы глянуть в лобовое стекло. Но вертолет уже замедлил ход и начал целиться на каменистую отмель, там, где из речных окатышей был выложен огромный круг. Их уже ждали.
К открывшейся двери вертолета надвигалась многоликая
