– А как, по-вашему, надо?
– Желаю быть здоровым. Еще вы любите огораживать свою территорию, – продолжил Карл. – Даже после смерти. Я понимаю, заборы и оградки, кирпичные стены достались от прошлого. Но они в обычной жизни мало полезны. Например, Берлинская стена. У немца ограда или черта в голове. Он не пересечет ее и не поедет на красный свет. У вас же это сплошь и рядом.
– И что из того? Что, после падения Берлинской стены вы стали жить лучше?
– Мы вновь стали единым народом.
– Поделенным на три сорта, – сказал Пряхин. – Первый – западные немцы. Второй – восточные. И третий – приехавшие из России.
– Но это быстро рассасывается, сглаживается.
– И мы меняемся, – подытожил Пряхин.
– Я-я! Все течет, все меняется, – согласился Румпель.
Все хорошее когда-нибудь заканчивается, гости начали собираться в обратный путь. Пока гуляли и обедали, облачность приподнялась и показала зубатые, каменистые, кое-где уже прикрытые снегом, высокие клыки Тункинских Альп. Вдоль ущелья потянул холодный, порывистый ветер. Пряхин знал, при таком ветре в этой узкой трубе взлетать будет непросто. Он вспомнил Гэсэра – мифического героя бурятского народа, который, как и Христос, спустился на землю. Ему так полюбилась земная жизнь, что он не вернулся обратно на небеса.
«Он-то не вернулся, а нам лететь. И хорошо, что погода не заперла нас в этом урочище», – подумал Григорий, поглядывая на заснеженные гольцы. Прав был Елисеев, летать на Шумак было сложно, и, скорее всего, регулярные рейсы сюда будут еще нескоро.
По пути к вертолету губернатор напевал полюбившуюся ему казачью песню:
И пусть проходят годы и векаМы не забудем подвиг Ермака!– Как говорил Кант: «Две вещи поражают мое воображение, – сказал Румпель, обращаясь к губернатору, когда они садились в вертолет, – звездное небо над головой и нравственный закон во мне». Я бы добавил еще – русское гостеприимство.
– Дорогой Карл, хочешь, я возьму тебя с собой в тайгу на берлогу? – расплылся в улыбке губернатор. – Пощекочешь нервы.
– О нет-нет! – воскликнул Карл. – Я пацифист.
– Хорошо, тогда я тебе подарю шкуру медведя.
– Гималайского?
– Будет тебе и гималайского, – покровительственно похлопал по плечу Румпеля губернатор.
– Эрик Петрович, я бы хотела поехать с вами на охоту, – попросилась стоявшая рядом с губернатором Сугатова. – Я сегодня пролетела на вертолете, получила огромное удовольствие. Мне захотелось посмотреть медвежью охоту. Особенно когда слушаю рассказы охотника Иннокентия Намоконова.
– Не женское это дело, – ответил Королев. – Тайга требует к себе особого внимания.
– Эрик Петрович, французы говорят: «Чего хочет женщина, того хочет Бог», – сказал кто-то из сопровождающих. – Женщины тоже требуют к себе особого внимания.
– А кто против? – засмеялся губернатор. – Бог хочет одного, женщина – другого.
– Мы будем делать фильм о губернаторе и его таежном спецназе, – сказал Румпель. – И конечно же о Шумаке. Европа уже забыла, что здесь еще остались дух и потомки Чингиз-хана.
– «Те, кто сидят в юрте, уподобляются камню, упавшему в глубокую воду, либо стреле, выпущенной в заросли тростника», – говорил Чингисхан. – Тот и другая бесследно исчезают. Мы себе этого не позволим. Можешь считать, что договорились, – сказал Королев Румпелю. – Деньги на фильм найдем.
«Осталась еще в нас легкость, с которой мы даем обещания. И себе, и за других», – вспомнив разговор с Карлом, хотел сказать Пряхин, но вовремя прикусил язык. Сейчас его откровенность ни немцу, цитирующему Канта, ни тем более губернатору была не нужна. Румпелю хорошо, а это именно то, о чем его просила Жанна Андреевна, когда посылала сопровождать Карла. Конечно же Эрик Петрович вспомнил Пряхина, но делал вид, что того неприятного разговора у них не было. И, скорее всего, причиной тому была охранная грамота, которую выдала ему Королева.
К Новому году Елисеев переслал Пряхину документацию, списки необходимого летного и технического состава. К ним он передал все финансовые расчеты. Каким-то образом о создании авиакомпании узнал Дудко и пригласил к себе Пряхина.
– Вот что, уважаемый, Григорий Ильич, – поглядывая на Пряхина ничего не выражающими водянистыми глазами, непривычным для него вкрадчивым голосом начал Арсений Петрович. – Я вдруг совершенно случайно узнаю, что вы, являясь сотрудником киностудии, на казенные деньги путешествуете по Саянам.
– Арсений Петрович, я летал туда по вашему распоряжению и, кажется, уставов студии не нарушал, – стараясь держать ровный тон, ответил Пряхин. – И, честно говоря, даже рассчитывал, что вы отправите на Шумак приветственный адрес. Там было все начальство, был губернатор.
– Да, я знаю, – помолчав немного, сказал Дудко. – Но не надо прикрываться губернатором. В таких делах нужно иметь трезвую голову.
– Летчиков всегда перед вылетом проверяли доктора, в том числе и на трезвость.
– Хорошо, хорошо. Что тут скажешь. Но почему не написали отчет о поездке? Есть порядок, его нельзя нарушать.
– Если надо, я напишу, – пожал плечами Пряхин.
– Сделайте, пожалуйста, и передайте его Наталье Владимировне.
– Хорошо, будет сделано, – пообещал Пряхин.
– Ну а кратенько, как там себя чувствует Эрик Петрович? Румпель в восторге от поездки. Губернатор его очаровал. И кто такой Намоконов? Только о нем и слышно.
– Герой войны. Снайпер. На его личном счету около четырехсот фрицев.
– Что, до сих пор живой?
– Да что вы! Умер. Давно. Если вы имеете в виду Иннокентия, то это его дальний родственник.
– Надо бы с ним разобраться, – ответил Дудко. – Не дай бог, немец узнает, кого он собрался снимать.
– Внука героя войны.
– Это для вас он герой. А для немцев? Ничего, как-нибудь разберемся! Жду ваш отчет и конкретные предложения по фильму.
– Сделаем, – ответил Пряхин. – Был бы толк.
– Будет, – уверенно заявил Дудко. – Нам надо привлечь серьезных инвесторов, составить бизнес-план. Я здесь кое-что набросал, и даже уже кое с кем переговорил.
– Можно ознакомиться? – попросил Пряхин.
– Зачем? Скажу одно, там, – Дудко показал на потолок, – серьезно заинтересовались люди, у которых есть деньги.
– Ясно, – протянул Пряхин. – Мое дело писать адреса.
– Не совсем. Я прочел ваш сценарий. Пришлось кое-что поправить. Дадут деньги – будем снимать.
– Разрешите идти? – пристукнув каблуками, сказал Пряхин.
– Пожалуйста, – каким-то вялым, ватным голосом ответил Дудко. – Но учтите, – Арсений Петрович поднял вверх палец, – в бизнесе друзей и покровителей нет. Есть партнеры, с ними надо советоваться.
– Я могу быть свободен?
– Пока что да!
Наталья Владимировна быстрым взглядом посмотрела на вышедшего от Дудко Пряхина, попыталась одобряюще улыбнуться, но мгновенно поняла, что разговора не получилось, и тогда она, кивнув на закрывшуюся дверь, сморщила нос и по-детски махнула перед собой ладошками, мол, не надо огорчаться, все обойдется.
Григорий улыбнулся, показывая, что понимает и разделяет ее чувства. Надевая куртку, он посмотрел на мишкину мордаху, ему почудилось, что косолапый прощается с ним.
Через некоторое время Королева пригласила Пряхина к себе. Она протянула ему папку, сказав, что ознакомилась с расчетами, и попросила, чтобы Григорий сделал свои предложения по бизнес-плану.
– Жанна Андреевна, я постараюсь сделать это как можно быстрее. – Пряхин сделал паузу, ему не хотелось вспоминать о том, неприятном для него разговоре с Дудко. Королева все поняла.
– Договорились, –
