– Ты свернул к Нетворту, чтобы навестить кучера Джона.
– Ага. Я правил твердой, как мне казалось рукой, а затем свернул у Паудгейта на дорогу, ведущую к почтовому тракту. Как раз там я и перевернулся, не доехав до Паудгейта, ярдах в пятидесяти от Вудленд-Хауз. Миссис Аскхем как раз выходила за ворота. Она была свидетельницей несчастного случая и велела занести меня в дом, где я и находился все это время. – Бросив на брата преисполненный доброты взгляд, Эвелин продолжил: – Они не смогли бы сделать для меня больше, даже если бы я был одним из их сыновей, Кестер. Не могу выразить словами, насколько добры и приветливы эти люди. Тогда я не знал, но потом… Мистер Аскхем сам поехал верхом за врачом. Он приказал завести моих серых к себе на конюшню, и за ними ухаживали самым тщательным образом. Слава богу, ноги я не переломал… И без шрамов обошлось, спасибо мистеру Аскхему!
– Ладно, хорошо то, что хорошо кончается… Однако почему он не сообщил о несчастном случае в Рейвенхерст? Твой спаситель должен был понимать, как мы все тут тревожимся.
– Оно, конечно, так, однако мистер Аскхем не ведал, с кем имеет дело. Я потерял сознание. Миссис Аскхем пребывала в сильнейшей тревоге, представляя, что она испытывала бы, окажись на моем месте ее Джеффри или Филипп. Это старшие сыновья в семье. С Джеффри я не виделся. Знаю лишь то, что он пастор. А вот Филиппа повидать довелось. Добрый малый. Он сейчас учится в Кембридже. А еще есть Нед. Пока он получает образование в Регби и грезит о карьере военного. А в детской…
– Однако мне никак не приходит на ум, почему эти замечательные люди не удосужились заглянуть в твою коробку для визитных карточек, – самым безжалостным образом прервал поток восторженной словоохотливости брата Кит. – Если ты направлялся на встречу с лордом Сильвердейлом… Да, я об этом уже разузнал… ты не мог не взять ее с собой.
– Да, взял, – произнес Эвелин. Он снова бросил виноватый взгляд на брата, но в глубине его глаз искрился смех. – Но так получилось, что карточек там не оказалось. Не стоит на меня пенять, Кестер. Я очень торопился и, убедившись, что визитница в кармане, не стал заглядывать внутрь… Не думай даже читать мне морали! Как-никак я твой старший брат, глава нашего дома, так что держи свои замечания при себе.
– Храни Господь эту семью от всех рассеянных и пустоголовых, – глядя на брата смеющимися глазами, произнес Кит. – А у тебя с собой ничего не оказалось такого, что могло помочь Аскхемам установить, кто их таинственный больной?
– Нет. А что у меня могло такого оказаться? У меня с собой были только спальные принадлежности. Неужели ты думаешь, что моя коляска, в которой я разъезжаю по окрестностям, украшена фамильным гербом?
– Нет, но когда ты пришел в себя, они должны были поинтересоваться, с кем имеют дело.
– Да… Когда я очнулся в первый раз, миссис Аскхем спросила. К сожалению, я ничего не помню. Мне сказали, что я вновь начал погружаться в забытье. Миссис Аскхем спросила, как меня зовут. Я не ответил. Тогда она повторила вопрос несколько раз. Наконец я ответил, что меня зовут Эвелин. Думаю, мне показалось, что я до сих пор в Харроу и меня обучают катехизису.[50] Не помню, но, когда я очнулся, все вокруг называли меня мистер Эвелин. Вначале я не обратил на это ни малейшего внимания, однако затем, когда окончательно пришел в себя, осознал, сколько времени прошло, а также то, что я подвел Стейвли, но было уже поздно и бессмысленно предпринимать что-либо. Знаешь, Кестер, я испытывал невероятную слабость, а окружающие каждый раз просили меня поменьше разговаривать. Доктор Элстед предупредил их, что для меня это вредно… А позже мне просто не хотелось им ничего говорить… – Эвелин умолк, внимательно рассматривая свою руку на перевязи. Тень загадочной улыбки играла в уголках его губ. Кит ждал, теряя терпение. Спустя минуту Эвелин приподнял голову и впервые в жизни посмотрел на своего брата взглядом, в котором читалась застенчивость. – Кестер! Когда я очнулся во второй раз и осмотрелся, не понимая, где, черт подери, нахожусь, я увидел ангела.
– Кого?
– Она сидела в кресле и смотрела на меня, – восторженно продолжал Эвелин, – глазами небесной голубизны, такими ясными, что я не берусь их описать. Они сверкали. А мягкие, нежные губки! А золотистые волосы, подобные ореолу! А потом она встала с кресла и сказала своим нежным звонким голоском: «Вам уже лучше!» При этом на ее губах трепетала кроткая улыбка, достойная ангела…
– Да неужели? – промолвил Кит, начиная понимать, в чем тут дело. – Как будто у нас забот других нет! Ну и что дальше, братец?
– Ничего. Она исчезла, – просто ответил Эвелин.
Это было уже слишком даже для более преданного и почтительного брата, чем Кит.
– Если ты не прекратишь нести всякую ерунду так, словно у тебя протекает крыша, я завтра же отправлюсь в Вену и оставлю тебя самого распутывать то, что ты успел натворить.
– Кестер! – воскликнул Эвелин с упреком в голосе.
Губы Кита скривились, и он твердо произнес:
– Хватит городить чепуху!
Эвелин рассмеялся.
– Ну, мне тогда почудилось, что она исчезла. Девушка вышла из комнаты, чтобы позвать миссис Аскхем. Она была около меня, пока сиделка обедала, а миссис Аскхем занималась своими делами. После этого случая я видел Пейшенс лишь мельком, когда она приносила мне стакан молока или оказывала другую помощь. Всякий раз при этом кто-то находился рядом. Миссис Аскхем весьма строго следует правилам приличия. А потом этот чертов костоправ… впрочем, он неплохой парень… позволил мне подниматься с постели. Джеймс, слуга миссис Аскхем, обычно помогал мне одеваться и поддерживал меня, пока я спускался вниз. Я ослабел, словно новорожденный котенок, ничего не мог делать, только лежал на диванчике, который выносили для меня в сад, и наблюдал за игрой детей.
– И еще болтал с ангелом, как я понимаю? – сухо произнес Кит. – Она дочь Аскхемов?
– Старшая из дочерей. Я имел счастье беседовать с ней, однако всегда в присутствии миссис Аскхем, либо сиделки, либо кого-нибудь из детей. Впрочем, это и понятно. Они вправе охранять покой Пейшенс. Как только я увидел
