– Невинная, – подсказал Кит, поскольку его околдованный брат не находил подходящих выражений.
– Да, – согласился Эвелин. – Кестер! Встречал ли ты когда-нибудь девушку, которая заставляла тебя ощущать, будто единственное твое предназначение в жизни – служить для нее щитом от всяческих невзгод и опасностей этого мира?
– Нет, – ответил Кит и тактично добавил: – Пока что нет.
– Надеюсь, ты встретишь, – искренне пожелал ему брат. Но в следующий миг Эвелин, нахмурившись, покачал головой. – Нет, не встретишь. Не тот у тебя характер.
– А как по мне, столь пылкая восторженность и не в твоем характере, братец, – ответил Кит.
Губы брата расплылись в лучезарной улыбке.
– Я тоже так думал, пока не познакомился с Пейшенс. Ничего удивительного! Я никогда прежде не сталкивался с девушкой, хотя бы отдаленно похожей на нее.
На это возразить было нечего, поэтому Кит спросил:
– Аскхемы до сих пор пребывают в заблуждении, думая, что имеют дело с мистером Эвелином?
– Уже нет. Перед тем как уехать, я чистосердечно рассказал все мистеру Аскхему. Я поведал ему об этом глупейшем попечительстве и о том, каким образом намеревался выйти из-под опеки дяди, многое рассказал, но не все, конечно. Я умолчал обо всем, что касается мамы. Тебе может показаться несколько странным мое поведение, но ты бы не удивился, если бы встретил его. Он человек строгих принципов и весьма гордится этим. При этом ему не занимать ни добросердечия, ни здравого смысла. С ним можно говорить так, словно он твой родной отец, хотя как раз с нашим отцом мы не могли поговорить ни о чем важном, разве что о всяких пустяках. Мистер Аскхем сначала весьма опешил от услышанного. Ему, если начистоту, мой рассказ не особо понравился. Он запретил мне что-либо открывать Пейшенс до тех пор, пока я не улажу все свои дела здесь. А еще он заявил, что, хотя они с миссис Аскхем никогда не желали бы Пейшенс неравного брака… Что за чушь! Так вот, под конец нашего разговора ее отец все же разрешил мне появляться в их доме. Он не будет нам препятствовать, если я всерьез влюбился в Пейшенс и если он убедится, что она чувствует что-то подобное в отношении меня. На большее я и надеяться не смел. Полагаю, миссис Аскхем сохранила ко мне благосклонность, хотя перед расставанием очень осуждала меня за мою скрытность. Я хотел покинуть Вудленд-Хауз как можно скорее, чтобы переговорить с тобой, но миссис Аскхем и слышать об этом не желала, потому что врач сказал ей, что я должен отдохнуть еще день, а лучше два.
– Значит, ты знал, где я?
– Господи, Кестер! – воскликнул Эвелин. – Возможно, ты умнее меня, но ведь не думаешь, что все мозги в семье достались только тебе? Я обо всем догадался, когда увидел заметку в «Морнинг пост». Если старая леди Стейвли и Крессида уехали в Рейвенхерст к лорду Денвиллу, то яснее ясного, что ты приехал домой и влез в мою шкуру! – Внезапно его голос изменился, а заодно и настроение. – Я знаю, почему ты так поступил. Ты хотел мне помочь. Видит Бог! Лучше бы ты этого не делал. И до того мои дела дурно пахли, но я, по крайней мере, мог прийти к Кресси и честно во всем признаться. У нас прежде не было недомолвок либо обмана. У этой девушки достаточно здравого смысла в голове. Она не из тех, кто падает в обморок по пустякам. А теперь вот она приехала в Рейвенхерст, а та проклятая газетенка, небось, у всех на слуху. Даже если бы этого не случилось, все равно остаются мамины долги. Кестер! Что мне делать?
– Не знаю, – откровенно признался Кит. – Но могу тебя успокоить. Из меня получился неважный Эвелин, и я намерен взять Кресси в жены.
Брат, до этого опиравшийся лбом о свою сжатую в кулак руку, резко поднял голову и уставился на Кита, словно не верил собственным ушам.
– Ты собираешься… Следовательно, она знает, что ты – это не я?
– Да, знает. Она меня раскусила куда раньше, чем я надеялся. И позвольте мне заверить вас, милорд, что, когда я появился на званом обеде, от которого вы изволили увильнуть, мисс Стейвли, несмотря на весь ваш шарм и обходительность, уже подумывала о том, чтобы отказать вам. Вы и представить себе не можете, до каких чудовищных высот выросло мое самомнение, когда я узнал, что меня предпочли моему обаятельному брату.
– Могу лишь сказать, что у девушки хватает рассудительности, – рассмеявшись, ответил Эвелин. – Я мог бы поведать тебе и о других девицах, разделяющих точку зрения мисс Стейвли, но не буду, ведь ты и без того раздулся от гордости, словно индюк. Однако, Кестер! Перестань дурачиться. Ты не шутишь?
– Конечно не шучу, недоверчивый ты наш…
Подумав немного, Эвелин произнес, медленно выговаривая слова:
– Да, полагаю, Кресси в твоем вкусе. Дорогой братец! Я желаю вам всего наилучшего. Вижу, вы подходите друг другу. Она милая девушка. Мне самому она по душе, хотя, признáюсь, я и не в состоянии представить, как ты мог влюбиться в нее.
Кит открыл было рот, собираясь дать достойный ответ, но счел за благо промолчать. Раньше он без раздумий рассказывал брату обо всем. Теперь же их отношения подверглись неуловимым изменениям. Связь между ними оставалась такой же прочной, как и прежде, но некоторые мысли следовало держать при себе, а не высказывать.
– Не все так просто, – вслух произнес он. – Не впадай в эйфорию, Эв. Один узел в этом клубке распутан, однако найдутся и другие. Я так понимаю, ты не сделал бы Кресси предложение, если бы не обстоятельства. Вот только не знаю, насколько все плохо. Какую сумму задолжала мама?
Лицо Эвелина вновь помрачнело.
– Около двадцати тысяч фунтов, по крайней мере по моим сведениям.
Повисла гнетущая тишина. Затем Кит встал и потянулся за графином.
– Думаю, Эв, самое время добавить немного хорошего бренди, – осторожно произнес он.
Глава 15
Эвелин поднял свой стакан.
– Полагаю, тебе это не помешает даже больше, чем мне. Не следовало сразу огорошивать тебя столь значительной цифрой.
– Давно знаешь?
– Порядочно… Однако не все сразу… У меня нет полной уверенности, что это вся сумма, но, полагаю, я довольно точен.
– А сколько из этого маменька задолжала торговцам?
– Меньшую часть, хотя ее долг перед «Ранделом и Бриджем» довольно значительный. Не представляю, сколько матушка должна своей модистке. «Рандел и
