— Нет.
Я ошалел. Нет, всё ясно, ситуация та ещё, но…
Но Димка не колебался. Он встал спиной к Наташе, заслонив её от Кошки, и раскинул руки в стороны.
— Я тебе не позволю. Я тебе не верю. Даже если это и правда иллюзия, Наташа не может быть Искажённым. Я её создал, она — моё Создание. Я не позволю тебе распоряжаться здесь.
Кошка тяжело вздохнула:
— Вот идиот. Не, ну а чего я, спрашивается, хотела? Парень, очнись! У тебя за спиной Враг! Ты защищаешь не свою Наташу, а Врага, понимаешь ты это, или нет?
Он не ответил. Он так и стоял, раскинув руки. Если, подумал я, эта Наташа действительно Искажённый, то он уже победил. Димка ни за что не поверит Кошке. А значит, Искажённый может или убить его на этом же месте, ударить в спину, или подождать, пока Димка разберётся с Кошкой.
Вопрос, однако, в другом. А именно: откуда здесь Кошка? Она смогла выйти в иллюзию? Каким образом? Или же она — часть иллюзии? Может быть, это она — Искажённый? Но кто тогда Наташа? Тоже Искажённый? Тьфу-ты, извращенец несчастный! Убил бы гада, если бы мог. Но ты не можешь этого сделать, Герман Сергеич, а потому думай. Думай: это всё, на что ты сейчас способен. Возможно, всё это и есть сценарий. Якобы противостояние, которое Искажённый разыгрывает сам с собой. И с Димкой, разумеется. Он хочет посеять в нём сомнение, хочет запутать его, — ведь именно это даст Неназываемому необходимое время. Так что, в принципе, не важно, какую роль он играет в этой «постановке»: пока что у него неплохо получается…
— Ладно, мне это надоело, — фыркнула Кошка. — Не хочешь отходить в сторонку — не надо. От бутылочки растворителя ещё никто не умирал, Деметр, так что если тебя забрызгает — на меня не вали, сам будешь виноват.
Итак, сейчас. Искажённый ставит акцептора перед трудным выбором. Ника или Наташа? Кому он поверит? Непохоже, чтобы он делал ставку на Кошку, но кто знает, что у этого парня в голове?! Кроме ненароком угодившего туда меня, конечно.
А может, я его просто переоцениваю?
— В общем, я тебя предупредила, — говорит Кошка и, замахнувшись, бросает бутылку в сторону Димки и спрятавшейся за ним Натальи.
Мысленно готовый ко всему, я заворожённо гляжу на летящую бутылку, как вдруг происходит что-то непонятное: свет меркнет, и на мгновение я оказываюсь в полной темноте. Однако буквально две секунды спустя я понимаю, что картинка перед моими (моими?) глазами сменилась.
…
Это уже не Димкина квартира. Нет больше никакой Кошки или псевдокошки, нет новорождённого Создания или псевдосоздания, нет даже бутылки с растворителем, летящей мне в лицо.
Теперь я обнаруживаю себя в просторном коридоре, наводящим на воспоминания о штаб-квартире ФСБ на Лубянке: большие окна, высоченные потолки, массивные деревянные двери, ведущие в неведомые кабинеты. У окон стоят кожаные банкетки, рядом — кадки с декоративными растениями. На полу — линолеум и ковровая дорожка. В окнах нет ничего, кроме белёсого дня, такого же, как у Димки. Наверное, в иллюзиях всегда так, думаю я.
Однако кто я на этот раз?
В том, что меня вновь к кому-то «подселили», сомнений нет: мой «носитель» решительно шагает по коридору в сторону очередной двери, на которой висит табличка с надписью «Дирекция». Интересно, а кто у нас директор? И в чьей я голове? И что стало с Димкой и остальными? Почему я выпал на самом интересном месте, в конце концов?! И почему не в бар, а снова в кого-то? Так, кто там у нас остался-то?..
Тем временем мой «носитель» подошёл к двери и, не утруждая себя стуком, потянул её на себя.
Дверь распахнулась.
— Значит, ты всё-таки вернулся? — спросил человек, сидящий на возвышении, смутно напоминающем…
Да будь я проклят!
Пространство Первого — вот на что был похож этот кабинет. Но вместо белизны Потустороннего пространства стены, пол и потолок сплошь покрыты тускло бликующим полированным металлом. А человек на «троне» — никакой не человек, конечно. Я узнал бы эту физиономию когда и где угодно, пусть он и стал ещё безобразнее, чем был до Падения.
— Значит, тебе всё-таки удалось сделать это, Рихард? — спросил Нирунгин Падший, Предатель.
— Да, Мастер, — ответил Рихард Збровски, новоявленный Реконструктор.
— Ты уверен? А что, если тебе это снится?
Выглядел Падший и правда своеобразно. Белёсая морщинистая кожа, кое-где покрытая пигментными пятнами. Слепые, затянутые кожистыми бельмами глаза. Атрофированные ушные раковины, вместо носа — две овальные щели. Остатки выцветших волос на голом черепе. И к чему такой маскарад, Двести Двадцать Второй? Будучи Духом, пусть даже Падшим, ты мог выглядеть как угодно. Впечатление на служащих тебе людей хотел произвести своей псевдовампирьей мордой? Дешёвый трюк. Хотя с людьми, наверное, работает. «Мастер» он тут, понимаешь ли…
Так-так, Кастальский, остановись. Не забывай: ты в иллюзии. Точнее, Рихард в иллюзии, а ты — в Рихарде. И Нирунгин — никто иной, как Искажённый, кто же ещё. Помнится, оригинал Дик разобрал на Изначальные Структуры; неужели повоевать под конец захотелось? А как же экономия энергии? Да и купится ли Рихард на эту дешёвку, учитывая тот факт, что он-то как раз видит Мир таким, какой он есть, а значит, способен отличить вымышленное от настоящего? Ты же об этом знал, Дзиттарен? Знал. Ты же выудил всю информацию из памяти Реконструктора. Тогда в чём тут подвох?
— Я не уверен, Мастер. Я знаю.
— Неужели? — Нирунгин рассмеялся. — Ладно, пусть так. И что же ты намерен делать теперь? Уничтожить меня?
— Я намерен разрушить твою иллюзию, Дзиттарен.
Искажённый смолчал. Потом разочарованно хмыкнул:
— Что, уже? Жалко. Я-то надеялся поморочить тебя хоть немножко.
— Напрасно. Ты ведь знаешь, я вижу Изначальные Структуры. Я очень хорошо помню, как выглядел Нирунгин на уровне Изначальных Структур, и слишком хорошо вижу разницу между ним и тобой. Возможно, я бы не сразу разгадал иллюзию, будь её автором Дух, потому что иллюзия на Изначальном уровне не сильно отличается от так называемой «реальности». Но ты давно уже не Дух, и выглядишь иначе. Да, кстати, Герман Сергеевич, я бы попросил вас выйти из моей головы.
Ась?
— Хочешь сказать, ты меня чувствуешь? — спросил я осторожно.
— Я вас вижу, — ответил Рихард. — Я ведь не глазами смотрю. Мне нетрудно переключиться на любой объект в зоне досягаемости, вне зависимости от того, в каком состоянии или форме он находится.
— Круто, — только и смог выдавить я.
— Выйти просто — как с Той Стороны на Эту. Окажетесь здесь,
