Неплохо, совсем неплохо. Я слышал о Спецназе Колыбели, но никогда прежде не видел их в деле. Похоже, эти Коты натренированы именно для взаимодействия с людьми. Я вспоминаю Вооружённые Силы Колыбели в конце Второй Войны, Армию, состоявшую из первоклассных Воинов, которые, быть может, не обладали силами Духов Первой, Второй и даже Третьей Каст, но дело своё делали лучше, чем многие из наших.
А кстати, как поживает наш Претендент? Если ещё поживает, конечно.
«Валя?»
«Жизненные показатели на уровне 10%, сознание спутанное. У него серьёзные травмы, в том числе черепно-мозговая. Такими темпами мы быстро его потеряем, Герман Сергеевич!»
«Ну нет, Валя, мы его не потеряем, только не мы».
Я встаю со скамейки и иду к скинам. Они не сразу замечают меня; первым, к своему несчастью, реагирует «вожак». Я сильно бью его ногой в пах: он просто падает, не издав ни звука.
Они не понимают, что случилось. Я почти ничего не делаю: руки помнят всё, все движения, все удары, все болевые точки и приёмы. Глаза мои помнят Афганистан, окраины Кабула, Дар-уль-Аман. Убивший на своём недолгом веку тридцать семь человек, ныне я не знаю пощады. Не в этот раз. Я перехватываю руку второго и лёгким движением выбиваю её из сустава. Это довольно болезненно: скин взвывает от боли, но получает ребром ладони по шее и заваливается прямо на «вожака». Остальные трое останавливаются, понемногу осознавая происходящее.
Я молча смотрю на них, любуясь ужасом в их глазах. Превосходно. Выждав секунд пятнадцать, я говорю — негромко, но отчётливо:
— Теперь я буду считать до трёх, а вы подберёте свою падаль и будете бежать так быстро, как только сможете. И-раз… и-два…
Я не спешу. Зато спешат они: подхватив бездыханные тела, они бегут, бегут до конца скверика так быстро, словно я смотрю на них сквозь прицел своего старого «АКС-74».
— …и-три, — говорю я.
Скины скрылись за поворотом.
«Валентин, показатели?»
«5%. Живёт, но еле-еле…»
— Чудно, — я склоняюсь над парнем. — Эй, пацан! Ты меня слышишь?
Он не отвечает, он без сознания. Чего и следовало ожидать.
— Валя, что у тебя? Озвучь, будь добр, — спрашиваю я вслух, и замечаю, что Валентин хмурится: — Что случилось-то? Поделись информацией. Что с показателями?
— Герман Сергеевич… тут что-то странное, — Валька яростно трёт глаза и снова всматривается в Сонни: — Я не понимаю. Если он умирает… Он ведь умирает, так? Травма черепа слишком серьёзная, мозг явно повреждён… И тем не менее…
— Ну же, Валентин Иосифович, не томите. Говорите, что вы там углядели?
Валя растеряно моргает и разводит руками:
— Жизненные показатели растут. Медленно, но всё же. Уже 7%. Как такое может быть? О, уже 9%! Почему, Герман Сергеич? Он что — регенерирует?! 14%! Скорость регенерации явно растёт! Если так и дальше пойдёт, он у нас не просто не умрёт, он у нас почти что воскреснет! 19%! Приходит в себя!
Вот это фокус.
Нет, я подозревал, что мальчишка может быть не так прост, как кажется, тем более если гипотеза о родителях верна. И всё же…
— Эй, парень, ты жив?
Он тихо стонет и пытается закрыть разбитое лицо руками, а я смотрю на эти руки и вижу, как зарубцовываются шрамы, и срастаются под кожей переломы.
— Что нам делать, Герман Сергеич?! — Валентин в шоке, и это плохо.
— Прежде всего приди в себя. Тебя лечить учили?
— Да… Ой, уже 27%!
— Да плюнь ты на эти проценты, лечи давай! Не видишь, что ли — пацану плохо.
Вот тебе, бабушка, и операция по Обращению. Вот тебе и встреча у Истока.
Валька наклоняется над Сонни, осторожно водя руками над повреждёнными участками, начиная с головы, но тут паренёк открывает глаза — и смотрит прямо на меня.
— Вы… — слова пока даются ему с трудом, — вы кто? Вы меня спасли?
— Нет, — я задумчиво разглядываю этого странного юного человека, моего Второго Претендента: — Нет, спасает тебя вот он. А я… Я просто немного… размялся, скажем так. Ты лежи, лежи пока. Сейчас Валентин тебя долечит, тогда и поговорим.
— «Долечит»? — Сонни переводит взгляд на Валю, но Валя слишком занят: он шепчет какие-то слова, видимо, тексты исцеляющих заклинаний.
— Ага, долечит. Сколько процентов, Валёк?
— М-мм… А? — Звезда вздрагивает, но потом берёт себя в руки. — 89%, Герман Сергеевич.
— Хорошо. В принципе, можешь заканчивать. Остальное он… Кхм… Остальное само заживёт.
— Ну уж нет! — возмущается Мастер Иллюзий. — Надо довести дело до конца, а иначе что это за лечение?
— Как хочешь.
Вот ведь перфекционист, улыбаюсь я про себя. Добрый ты всё-таки парень, Валентин Звезда.
Он утирает пот со лба:
— Всё, 99%, дальше уже не получится, но организм быстро восполнит этот условный пробел.
— Вот и славно, — я киваю Вале и подаю руку Сонни: — Давай, боец, вставай.
Паренёк берёт меня за руку, и я аккуратно помогаю ему встать.
«Внимание, Спецназ! Операцию считать завершённой. Все свободны», передаю я.
Да, конечно. Всё пошло не совсем так, как я рассчитывал. Но ведь это не в первый раз, не так ли, Герман Сергеич? У тебя что позавчера, что вчера, что сегодня, сплошь неожиданности и непредвиденные ситуации. В каком-то смысле это естественно, ведь Мир — не расчётная консоль в Аналитическом Отделе, тут нет точных величин, тут даже погрешности вполне могут оказаться выше или ниже предсказанных.
— Это… Спасибо!
Я посмотрел на Сонни и улыбнулся. Хороший паренёк, славный такой, серьёзный.
— Я же сказал, не меня благодари, а вон его. Да, кстати. Меня зовут Герман Сергеич, фамилия моя Кастальский. А этот полупризрачный юноша именуется Валентином Звездой.
— Очень приятно, — он пожал руку сначала мне, потом Вале. — А меня зовут Сантино Францони, для друзей просто Сонни.
— Взаимно, Сонни, — я задумался. Надо было что-то придумывать, притом быстро: — Слушай… Тут дело такое: у меня, э-э, точнее, у нас есть к тебе один разговор. Уделишь нам немного своего внимания?
— Конечно, о чём речь! Вы же меня спасли!
Ну да, конечно. Спасли. Хотели, правда, убить, но получилось, как видишь, несколько иначе.
Сонни стоит, выжидающе глядя то на меня, то на Валю. Валя улыбается — немного натянуто, а я… Я думаю.
— М-мм… Слушай, Сонни, ты ведь тут неподалёку живёшь, верно? В Ащеуловом, дом номер девять?
— Да. А откуда вы знаете? — в его голосе, в его взгляде — искреннее удивление. Оно и понятно.
— Работа у меня такая… — пробурчал я под нос.
— Значит, вы всё-таки из милиции?
— А что, похоже?
— В том-то и дело, что не
