2004
не спишь, и, к сожалению, поют
Взять билет на колесо,
и то прочь, а то навстречу.
Прятать прежнее лицо
в тусклый мех нечеловечий.
Под расшатанный фокстрот,
металлические хоры,
видеть - всё наоборот,
и наоборот еще раз.
В старый жестяной кувшин
звук за звуком воет сила -
побыстрее эй дыши,
возле уха крошит силос
крупных звуков, говорит
языком, ведущим в вечер,
где как свечечка горит,
и то прочь, а то навстречу.
2004
чьё сердце не встрепенётся при имени твоём
Москва Москвы. Садовое кольцо -
всего только одна из дуг прицела,
сходящегося там, где стены, рвы
и площадь с лобным местом, где шумело,
да перестало в общем-то шуметь,
лишь шепчет страшное живец из пирамиды,
да пушка чОрная, обозначая смерть,
как не моргай, не скроется из виду.
2004
охотник видит сон второй души
В их сухих головах, словно в маковых бошках, где сны
пересыпаясь шуршат, где подробно до эха от стен,
до дробления блика на коже в слежавшийся снег - до весны
наступающей с первым движением, до - если тень
переплёта ползет по стене, потолку, по стене,
исчезая помалу со звуком ночного мотора, который
продевает пустую дорогу сквозь лёгкую боль в голове,
что, тихонько шурша, еще катиться по коридору.
2004
переключающиеся каналы
Шипящий, плещущий эфир.
Вполне неточная настройка
почти нащупывая мир
ползёт слепою землеройкой -
ну вот оно, теперь две разных,
но близких станции поют
поочерёдно или разом,
как в полудреме - так дают
то яркое окно, то область
где девы/звери/облака,
то вновь окно - стозевно, обло
летят авто, кричит пурга,
внезапно сон, внезапно речью
о приключившемся во сне,
то в такт, то хором и переча,
переключаются извне.
2004
ка
Настолько ничего внутри,
настолько ветрено снаружи,
и только оттолкнуться нужно,
чтоб унесло по счёту три
тряпьё с живою темнотой,
мычанием, застрявшим в складках,
и прочее, оставив гладкий
и гулкий камень. Долото
сломалось, надорвался конь,
веревка лопнула, опала
раскраска, ничего не стало,
лишь камень, долго и легко.
2004
спешенные
На бурной лошади монгол
на диком туловище думы
не ждут, что распадется сумма
с субстратом, и пока легко.
Пока потом брести пешком
за ускользающим жилищем.
Бессмысленным, всамделишным
светиться в зеркале ночном.
2004
зверь русалка
намолишь дельфиний хвост
покрасишь соски в зеленый
и розовых гуппий в мозг
мелькать и светиться в сонном
холодный и быстрый зверь
белесая пасть холодный
белесый живот и две
глазные дыры голодных
пространство где ум ползет
скрежещущим крабом донным
и мёртвое тянет в рот
и ест и подолгу помнит
где ходит немая рябь
всплывают сверкая змеи
и медленно говорят
огромные рыбы с нею
и вспоротому пловцу
так долго и сладко падать
к далекому дну к концу
где все доедает память
2004
скобки
езжай за тридевять и что ты там найдешь
бананы чтобы съесть туземок чтоб отхарить
обычное бухло пейзаж сказать "ох ёш
твои поля господь" а эхо скажет "харе"
всё так же как и здесь ничто не грянет из
из-за пустых небес помимо божих штучек
и голубь точно так же гадит на карниз
два глаза у людей и дети кошек мучат
так грустно понимать - настырный космонавт
и в звёздных ебенях найдёт навряд ли больше
пространства для ума сажающего нах
а опосля за стол да видов понарошней
2004
науки
не на ласковый зов, так на зов в приказных
изрыгает под низкое небо капуста,
глянь, в змеином влагалище новой весны
копошатся простые и яркие чувства.
ох, задумчивой мордой тянуться к мечте,
чтобы вдруг обнаружить - оседлан и вздрючен.
в бурном шелке, в безветренной жесткой парче
полетит она вскачь на тебе, и изучишь
всю науку усталости, снов на лету,
тех, в которых ты всадник на лошади пенной,
что несет тебя, изображая мечту,
умирая, как ты наяву, постепенно.
2004
слепое пятно
Из головы уходит сила. Входит бог,
хотя точнее, разрастание слепого
пятна проделало пространство, где клубок
не выведет к земле ни правого, ни злого.
И вот святой, несущий голову в руках, -
рябой горшок с холодным, движущимся светом,
с ерусалимами в цвету и голосах,
и с иорданами, горящими под этим.
Он весь - отсутствие, истошная труба,
внутри которой просто пусто. И похоже,
что торопящийся выдавливать раба
имеет риск остаться сброшенною кожей.
2004
звездоплаватель
Вырасти большим и гадким -
головой болеть.
Хряпнуть шила, пыхнуть хапку,
в космос улететь.
А когда придут с врачами,
спросят где он, где -
ты, браток, пожми плечами:
в космос улетел.
2004
зимняя рыбалка
Напрасно пашешь, раз опять одним быльем
все порастет. На поводке дурацком
блесна снегурочки над алым мотылём
на тройнике - весь задарма и в цацках.
Клюём? - ну да, клюём. Пусть тащит хоть куда
из этих вод, вполне околоплодных,
из твёрдой, бледной мглы, наружу, под удар
пространством в глаз и пустотой по глотке.
2004
чего нечаянно нагрянет
Не скучай ближе к ночи, красот
бог, пасущий никчёмных и сонных,
на рассвете тебя застаёт
обоссавшимся пигмалионом.
Вот ведь счастие, зубками щёлк,
навалилося мраморной тушей,
проступая сквозь рвущийся шёлк,
приподнявши счастливца за уши.
2004
полумеры и соглашательство
С пальца на палец тыгдымским конём шестипалые греки.
Пряничной смертью от полиса к полису кроличья жуть.
Каждая лужа становится Коцитом. Дует в прорехи,
щели, глазницы раскрашенных харь - ненадолго побудь
святочным зайчиком, белочкой, шубным растрёпанным волком,
пляшущим жителем тени с горящей петардой в зубах
на освещенном еловом мосту меж землею и долгой
медленной тьмой наверху, пока бусы, звезда и бабах.
2004
мы здесь потому что мы здесь потому что мы здесь
летит самолётик стрижом из фольги,
сквозь воздух, тоску и капут.
по яростной жиже плывут корабли,
людишки ныряют в толпу.
не выйти живыми из координат,
из списков, с рабочих частот.
от хлеба, который то плоть, то вина,
то слово, порвавшее рот.
2004
4й день
композитная маша, способная выдержать залп,
до трех дней в эпицентре, до ста полных фрикций в секунду,
говорила, что мир как неплотный туман - лишь глаза
подтверждают событье. ни счастья, ни горя - покуда
не взрываются люди, меж ног не снуют муравьи,
не расходятся швы, раскрываясь как вялые пасти
в жаркий, старящий воздух - вдыхая - как сладко горит
неразменная плоть, разрушаясь до полного счастья.
2004
мир существовал, пока не вошел в книгу
раскроешь том герои машут острым
считать людские лопанцы тоска
слепой старик бормочущий в руках
в слоистой тьме прямоугольной розы
поднявшейся из мертвых греков в лимбе
белея рыбьим спекшимся зрачком
еще течет могильным молоком
пока во рту горит параллепипед
2004
книга суть роза особой формы. автоплагиат
белея спёкшимся зрачком,
на тысячах прозрачных ножек,
течет могильным молоком
седеющее слово божье
смотри, в посеянный дневник
вселяются кто вовсе не был,
несытые росянки книг
распахнуты под оба неба,
шипит прямоугольный грек,
горит во рту параллепипед,
и либо ты впадаешь в грех
письма, плодя чудовищ, либо
людские лопанцы считай
пока герои машут острым
кривой иглою зашивай
грудной отдел с негромкой розой
2004
2005 часть1
