– Проклятие! – продолжал Монтобан. – Как же нам убить время?
– Пусть это вас не тревожит, друзья, – сказал Дрейф. – Потолкуем о том о сем – вот и поостынем.
– А потом, – прибавил Монбар, – не худо бы отрядить двух человек на разведку – пусть глянут, на месте ли наши.
– Да, так оно будет верней.
Они тотчас же кликнули двоих работников, и, получив подробные указания, те отправились их исполнять.
Сегодня Сан-Хуан-де-ла-Магвану уже не найдешь на карте: на ее месте теперь стоит городок Сан-Хуан, и расположен он в нескольких лье ниже по реке Нейбе. В то время, когда произошла наша история, он ютился на берегу речушки под названием Магвана, маленького притока Нейбе.
Городок этот, а вернее, поселение обозначало в ту пору крайний предел испанской границы и, таким образом, представляло собой важнейший стратегический пункт, призванный охранять испанские владения от набегов буканьеров.
В сущности, это поселение было заложено главным образом в военных целях, и простояло оно не больше трех-четырех десятков лет.
Прежде всего, то был не более чем малый форт, или, как сказали бы сегодня, оборонительное сооружение, сложенное из скрепленных меж собой железными скобами бревен, обнесенное широким рвом, земляной насыпью и крытой галереей казематов, пристроенной года два-три назад, не считая горнверка[48].
Вокруг этого малого форта поначалу приютилось несколько убогих ранчо, со временем их немного прибавилось. Засим, как оно всегда бывает в испанских поселениях, там построили церковь с тремя-четырьмя часовнями и заложили два монастыря: один – кармелиток, женский, другой – капуцинов.
Население тоже приросло до пяти-шести сотен душ; то были бедные, честные трудяги, и занимались они в основном раскорчевкой леса, земледелием и скотоводством.
Для защиты населения возвели еще одну ограду и прорыли ров, обнесли все это земляным валом и пристроили второй небольшой форт, защищавший, как и первый, подступы к реке. На вооружении того и другого форта имелось по паре бронзовых пушек, стрелявших четырехфунтовыми ядрами, по паре же мушкетонов и по четыре кремневых ружья. Испанцам такое вооружение, на самом деле довольно слабое, казалось вполне достаточным для защиты поселения от налетов флибустьеров; до сей поры его и правда хватало.
Сан-Хуан-де-ла-Магвана, чьи ранчо расположились амфитеатром на склонах высокого холма, последнего отрога Черных гор, примыкала крайними постройками к реке, являя собой поистине дивный, живописный уголок с домиками в мавританском стиле, увенчанными плоскими кровлями, побеленными снаружи известковым молоком и наполовину сокрытыми среди куп банановых, гранатовых, апельсиновых и прочих тропических деревьев. Вот каким был городок, который собирались захватить врасплох шестьдесят пять флибустьеров.
Так почему Береговые братья решились на такое? Сейчас объясним в двух словах.
Когда Дрейф оказался нечаянным, незримым свидетелем разговора Онциллы с капитаном доном Антонио Коронелем, губернатором Сан-Хуан-де-ла-Магваны, его поразила одна вещь. А именно то, что Онцилла не только был в сговоре с испанским губернатором, но и обзавелся в Сан-Хуане жилищем, куда частенько наведывался. И в его жилище хранились какие-то ценные для флибустьеров бумаги; кроме того, несколько дней тому назад он спрятал у себя и другие бумаги, не менее важные.
Дрейф решил во что бы то ни стало завладеть этими бумагами, которые, как он полагал, позволят ему раскрыть тайну Онциллы и прояснить кое-какие подробности его прошлой жизни, тем более что флибустьеру уж очень хотелось их узнать.
Онцилла собирался задержаться в Сан-Хуане на два-три дня – значит действовать надо было скорее, чтобы застать его врасплох и захватить бумаги.
Дрейф и Олоне решили предпринять вылазку немедля. И уже на следующее утро, уговорившись кое с кем из своих друзей, они пустились в путь с намерением внезапно проникнуть в город.
Посланные на разведку вернулись в лагерь только к семи вечера; они успели обойти все посты, расставленные флибустьерами вокруг города, и передать командирам других отрядов полученные распоряжения.
Их везде встречали самым душевным образом. Береговые братья с нетерпением ждали начала вылазки; в назначенный час они зареклись сокрушить все препятствия, ежели те, не ровен час, возникнут у них на пути.
Дрейф и его сотоварищи встретили такие вести как должно: то есть возгласами радости, тем более что флибустьеры ни на мгновение не сомневались в успешном исходе дерзкого налета. Они буквально сгорали от нетерпения и уже едва могли усидеть в засаде, что грозило обернуться глупостями, которые они по привычке совершали всякий раз, пускаясь в ту или иную экспедицию.
Чтобы скоротать время и остудить свой пыл, пожиравший их, подобно пламени, они нашли только одно средство, впрочем весьма полезное, – перекусить. Однако их ужин был довольно скромный: они не смели разжечь костер, иначе испанцы могли бы забить тревогу.
Наконец Монбар снял с пояса великолепные часы, отделанные бриллиантами, и возвестил товарищам, что уже девять.
Эта весть тоже была встречена радостными криками «ура»; все тотчас же принялись готовиться к выходу. Впрочем, подготовка была недолгой – флибустьеры подхватили оружие, крадучись выбрались из леса и вслед за молоссами так же осторожно выдвинулись к городу.
Защитой им служило все: стояла темная, безлунная ночь, дул пронзительный ветер, беспрерывно завывавший в кронах деревьев, и гул его заглушал шум шагов флибустьеров по иссушенной земле саванны.
Они добрались до края рва, не привлекая внимания испанских часовых, вероятно заснувших на сторожевых вышках или в будках.
Каждый из флибустьеров, мы забыли отметить, прихватил с собой по внушительной вязанке хвороста; все это сбросили в ров, завалив его почти доверху в ширину на два с половиной фута, наведя таким образом довольно узкую, но крепкую гать, вполне, однако, пригодную для людей, привыкших бойко передвигаться по реям восьми дюймов в поперечнике.
Дрейф пронзительно свистнул, и его сигнал зловещим эхом разнесли остальные предводители буканьеров, чьи отряды рассредоточились вокруг города. Вслед за тем Береговые братья, с топорами в руках, рванули вперед – в несколько мгновений перемахнули через ров, перебрались через насыпь и с громкими криками кинулись к подъемному мосту, перерубили цепи, и тот с грохотом рухнул.
В следующий миг они, словно тысяча чертей, ринулись в город: одни ворвались в форты и расправились с солдатами, застав их врасплох и убив во сне, причем те даже не успели сообразить, что происходит; другие захватили церковь и часовни, взобрались на колокольни и принялись не в лад бить во все колокола; третьи наконец взломали аюнтамьенто, или губернаторский дом, схватили дона Антонио Коронеля прямо в постели и взяли под стражу вместе
