Дракон пил мое дыхание, прикусывал губы, и снова шершавый, жадный язык скользящим движением проникал в мой рот, и против воли вырывал из меня всхлипы и стоны.
Проникновение под неожиданным углом заставило меня остро вскрикнуть, сжаться, плотнее ощутить внутри твердый горячий ствол, а потом в ощущении полной беспомощности мне оставалось только принимать глубокие толчки, каждый из которых снова возносил на вершину блаженства.
Тьма! Ну как же это до невозможности прекрасно…
Острое наслаждение, пронзившее тело молнией, выжало все силы. Я обмякла на простынях, прикрыв глаза и чувствуя, как часто вздымается грудь и бешено колотится сердце. Эйнар выпустил мои ноги, щекотно поцеловал подрагивающий живот, боднул его. И, запустив пальцы в окончательно рассыпавшуюся на взлохмаченные бронзовые локоны шевелюру, я прошептала умирающим голосом:
— А вот теперь мне, пожалуй, целителя…
Дракон хмыкнул. И укусил меня за бедро совсем рядом с ягодицей!
Взвизгнув, я ожила, подскочила и откатилась на другой край кровати, попутно заматываясь в одеяло.
— Это было подло!
— Зато как эффективно, — философски пожал плечами ректор, и не думая прятать мальчишескую ухмылку. — Теперь завтрак?
Я открыла рот, потом сообразила, что если пойду в столовую, то придется выставиться из драконьей обители и повода вернуться уже, вроде как, и не будет, и помотала головой.
— Я не голодна.
Хорошо хоть, живот вслух возражать не стал. Потому что на самом деле после столь активной утренней разминки есть хотелось зверски. Но остаться хотелось больше.
— А вот я голоден, — отозвался бронзовый дракон и замер неподвижно с таким расслабленным видом, что я не сразу сообразила — колдует. Отвлекать мужчину от этого благодатного занятия я не стала, а выскользнула из постели и принялась разыскивать предметы своего гардероба, ныне разлетевшиеся далеко за пределы этого самого гардероба.
Сорочка глухо звякнула, когда я поднимала ее с пола, и только тогда я спохватилась, что, раздеваясь, стащила вместе с ней Глаз Дракона.
— Я ведь просил вас не снимать его, Тереса! — мягкий голос дракона за плечом заставил вздрогнуть.
— Что, и даже…
— И даже! — перебил меня ректор. — Выработайте у себя привычку — никогда не снимать защитные артефакты. Они должны стать частью вас. Частью вашей ауры, магического фона. Привычной, постоянной деталью, которая не мешает вам в любой ситуации.
Он наклонился, и поцеловал меня, мягко, но вкусно и вдумчиво.
— И даже — в постели, — закончил дракон прерванную мысль, и я покорно надела цепочку через голову.
Артефакт после первой активации неуловимо изменился, и я пообещала себе обязательно рассмотреть, что именно стало другим, а пока торопливо оделась.
Дракон, между тем, неторопливо накрывал стол к завтраку: копченое со специями мясо, несколько видов сыров, фрукты, вино, одуряюще пахнущий свежий хлеб… я была морально готова объявить, что я передумала и тоже хочу завтракать (хочу-хочу, очень хочу!), и даже, если понадобится, изобразить голодный обморок но ректор, проявив присущие драконам подлость и коварство, сразу сервировал стол на две персоны, сорвав мой план, а закончив, и вовсе отодвинул для меня стул, приглашая к столу.
Нет, не зря старая Альба это племя не любила!
Я опустилась на стул и с видом скучающим и «ничего меня здесь особенно и не привлекает» потянулась к крупным блестящим виноградинам.
— Как дела дома? — сам дракон потянулся к мясу, и я почувствовала, как рот наполняется слюной. Провожая его движения завороженным взглядом, я машинально отозвалась:
— Хорошо, защита сто… Эйнар!
В ответ на мой пылающий взор, ректор расплылся в такой довольной улыбке, будто я его не по имени назвала, а сокровищницу удвоила.
— Вы обещали не задавать вопросов!
— Я был тогда при смерти и не мог мыслить ясно, так что соглашение определенно нужно пересмотреть.
— Это нечестно!
— Такова жизнь, — печально вздохнул ящер, довольно жмурясь, и я, пылая праведным гневом выхватила следующий кусок прямо у него из-под пальцев.
— От вас драконов, одни проблемы! — прямо заявила я, стараясь не думать о том, что вкуснее мяса я в жизни не ела и не прикидывать, как подтащить блюдо с ним на свою половину стола.
— От вас, адептов, тоже, — отозвался ректор, ничуть не опечаленный этим заявлением. — Но мы же не жалуемся!
Улыбка была сейчас настолько клыкасто-невинной, что я тайком отправила импульс силы, уточняя, из кого жаркое. Фух, оленина! А не нежнейшие места тех адептов, на которых не жалуются…
Не желая больше обсуждать провокационные вопросы, я перевела разговор на весьма животрепещущую, но более безопасную тему:
— И как, если не секрет, продвигаются поиски оранжерейного вора?
— Никак, — жизнерадостно отозвался ректор. — Похититель оказался ловок, хитер и зверски изворотлив!
Я вспомнила яростную алую наставницу..
М-да. Эту тему тоже вряд ли можно считать безопасной.
Наставница А. внушала мне практически инфернальный ужас. Взращенная и обученная бабкой, я хорошо знала, на что способны женщины, на чью собственность покусились.
— Не переживайте, Тереса, вашей жизни ничего не угрожает! — Дракон о чем-то поразмыслил и вдумчиво уточнил: — По крайней мере, пока вы в Академии. — Потом подумал еще немного и добавил: — По крайней мере, пока я рядом.
«И по крайней мере, пока есть оленина», — подумала я, все еще не убежденная до конца, что нигде в местных подвалах не упрятаны бочонки с нерадивыми учениками свежего посола…
С этих драконов плотоядных станется! Всю меня искусал!
Впрочем, дальнейшая беседа и правда протекла вполне безопасно. С ненужными вопросами ректор больше не лез, хоть и щурил время от времени золотые глаза очень уж хитро, вместо этого он расспросил, как проходит учеба на боевом факультете, все ли у меня получается, рассказал несколько баек из времен своего студенчества. Представить ректора желторотым юнцом я, как ни силилась, не смогла, но для себя решила — какое счастье, что в Акакдемии живут драконы лишь зрелого возраста! Самодурств юных ящеров нежная человеческая душевная организации могла бы и не пережить!
А засобиравшись
