Я сделала последние несколько шагов, и оказалась по левую руку у собственного покойного отца. Оставалось самое сложное. Матушка по праву рождения принадлежала другому роду, и отойти должна была к Солер. Но если я сейчас сумею, если дозовусь…
Мне не нужна помощь другого родича в этот момент. Я хочу, чтобы на последний угол, рядом с отцом, встала моя матушка, светлая целительница Каталина Ривад, и замкнула Круг!
И значит, так тому и быть.
— Матушка, о, матушка моя, услышь свою дочь, ответь на мой призыв, явись на мой зов! — я вкладывала в призыв всю себя. Все, что накопилось в моей душе за долгие три года, всю тоску, и боль, и невыплаканные слезы, и несказанные слова.
И тишина стала мне ответом. Пустота. Зиял прорехой незамкнутый Круг.
— Матушка, о, матушка моя, услышь свою дочь, ответь на мой призыв, явись на мой зов! — во второй раз воззвала я к родной крови.
И вновь не ощутила отклика из-за Г рани.
Отступись, Тереса. Смирись. Она ушла по светлому пути, и тебе ее не дозваться.
Сдайся, и позови старую Альбу, она придет, она сама нарекла тебя именем, и теперь переступит через неприязнь к драконам, чтобы ввести тебя, Тереса Темная, в права главы рода. Позови ее — и она откликнется, и дракон на алтаре получит помощь.
Отступись, не рискуй!
— Матушка моя! — закричала я, срывая голос, надсаждая легкие, и крик мой вспорол пространство, вспорол свет и тьму алтарного зала и оставил их висеть клочьями. — О, матушка моя, услышь свою дочь, ответь на мой призыв, явись на мой зов!
Я звала ее отчаянно, как младенец, только пришедший в этот мир, зовет мать, как зверь, угодивший в капкан, зовет стаю, как зовет ушедших над могилами последняя из рода — звала, и не было в этом ни красоты, ни повелительной напевности темного призыва, один только вой отчаявшегося одиночки, и он, этот вой, рвал тонкое пространство, рассекал его ткань, как острый нож…
Она пришла. По пути, проторенному моим воплем. Проскользнула в пробой, созданный моим голосом.
Светлая фигура, окутанная мягким сиянием, прошла по незримому тоннелю — и одновременно возникла из яркой звездочки у последнего незанятого угла алтаря.
Я выдохнула, осторожно и медленно.
Поздравляю тебя, Тереса Ривад. Ты только что перетащила Каталину Ривад, урожденную Солер, посмертно в свой род.
И замкнула Круг.
— Ну и сильна ты, сестренка, глотку драть! — хмыкнул Белтрэн.
Младший в кругу мертвых, только он один и имел право говорить с оставшимися по эту сторону грани. Через него теперь и предстояло вести разговор живых с мертвыми.
Не худший вариант.
Остальные так и делали вид, будто они — просто духи, лишенные что воли, что памяти. Спасибо им за это.
Так и правда легче.
— Чего призвала? — не унимался неугомонный Белтрэн.
— Дракона собирать будем, — как могла бесстрастно сообщила я брату, единственному, не дававшему себе труда скрыть, что он рад меня видеть.
— Этого, что ли? А остальных зачем притащила?
— Некогда мне их сортировать было! — мрачно буркнула я, стараясь не обращать внимания на жавшихся по стенам наставников, и скомандовала, — Начали!
Протянула правую руку ладонью вверх, стоя возле отца — и отец вложил в нее светлый костяной кинжал длинной примерно мне от локтя до запястья.
Я на пробу обхватила рукоять, перебрала пальцами, примериваясь — она легла в ладонь как влитая. Я взяла Эйнара за руку, аккуратно развернула кисть ладонью вверх, и одним уверенным ударом вогнала в центр правой ладони свой клинок. Ненадежная с виду слоистая кость с легкостью пробила руку и глубоко вошла в камень, начав соединение энергетических структур дракона и алтаря.
Подойти к Кейту. Протянуть руку. Ощутить, как в живую ладонь ложится мертвая кость. Закрепить правую стопу.
Хорошо, что Эйнар без сознания — мне было бы трудно объяснить ему, зачем я пробила ему руку, ногу, и явно не собираюсь останавливаться на достигнутом. К тому же, бессознательный, он не сопротивляется.
Белтрэн. Левая стопа.
Мама. Левая ладонь.
Развернуть ауру.
Пришпиленная к академическому алтарю добровольно отданными костями моих родичей, драконья аура покорно развернулась и замерла во всей красе. Успевшая изрядно побледнеть от потери магии, она снова медленно наполнялась силой и цветом, и теперь хорошо были видны разрывы, швы и успевшие помертветь участки, которых, слава Тьме, было немного.
Чуть-чуть почистить некроз, а дальше сам справится.
Силен, все же, рептилия!
Я проверила идущий от алтаря поток силы.
Убедилась, что подпитка подопыт… э-э-э… больного осуществляется равномерно и стабильно.
Оглянулась на так далеко и не ушедшую целительницу. Она без слов кивнула — подстрахую, подскажу.
Всё, дальше тянуть невозможно. Дальше тянуть некуда.
Да прибудут со мной Предки!
Начали.
Собирать в единое полотно рваную драконью ауру было непросто. Я не Маргрит, чтобы отточенным и безупречно правильным движением состыковывать лоскуты в верный узор, и даже увидеть, понять, какое положение — правильное, мне непросто.
Мне легче заставить эту душу переродиться в очередное чудовище, детище Тьмы и принудить его служить мне верой и правдой до скончания веков, чем сделать так, как было до травмы.
Темные могут быть и целителями. Могут. Только я тут явно не причем.
Да помогите же мне кто-нибудь! — взвыла я мысленно, но сводный хор предков на границе между здешним и потусторонним никак не отозвался. Их волновали вещи — и не волновал дракон.
Упрямо сжав губы и свирепо костеря всё на свете, я соединяла разорванные края, сводя так, как мне виделось правильным, и ставила энергетические скрепы. Медленно. Долго.
Ломать, деточка — не строить! — шепнул кто-то на задворках сознания, и его присутствие не было отдаленным.
Тот, кто пришел, желал и мог помочь — и я позволила ему встать рядом, глядеть моими глазами и делиться пониманием.
И он делился.
И пестрое
