Порядочная женщина, пользующаяся услугами врача, подобна министру, уверенному в поддержке большинства депутатов: разве не получает она от доктора совет вести жизнь покойную или рассеянную, выезжать на лоно природы, жить в городе или ехать на воды, скакать верхом или кататься в карете – смотря по тому, что ей приятно и выгодно? Она вольна отворить вам двери своих покоев или удалить вас оттуда. Иной раз она притворяется больной, чтобы добиться права на отдельную спальню, иной раз окружает себя, словно тяжелобольная, целой батареей склянок и пузырьков, нанимает пожилую сиделку и из-за этих крепостных стен дразнит вам томными взглядами. Она так долго будет изводить вас рассказами о грудном питье и успокоительных микстурах, которые ей прописаны, о приступах кашля, которые ее мучают, о пластырях и припарках, что, если даже не лишит вас с помощью этих деланных немочей той удивительной отвлеченности, что именуется супружеской честью, все равно сумеет изгнать из вашего сердца всякое подобие любви.
Таким образом, все узы, связующие вас со светом, с обществом, с жизнью, жена ваша сумеет обратить себе на пользу. Все вооружится против вас, а вы останетесь в одиночестве среди толпы врагов.
Предположим, однако, что вам неслыханно повезло и вы взяли в жены сироту, не имеющую задушевных подруг и не отличающуюся особым благочестием; что проницательность ваша позволяет вам разглядеть все ловушки, в которые пытается заманить вас любовник жены; что привязанность к вашей прекрасной противнице делает вас неуязвимым для самых соблазнительных субреток и, наконец, что жену вашу пользует один их тех прославленных докторов, у которых нет времени слушать женские россказни, если же ваш эскулап – преданный рыцарь вашей супруги, вы подвергаете всякое его сомнительное предписание анализу другого, беспристрастного медицинского светила, – так вот, пусть даже все перечисленные условия будут соблюдены, дела ваши от этого ничуть не улучшатся. В самом деле, если вы устоите против натиска союзников, у противника вашего все равно останется в запасе решающий удар. Если вы продержитесь достаточно долго, жена ваша, с неспешной основательностью паука оплетя вас сетью, пустит в ход то оружие, которым одарила ее природа, которое усовершенствовала цивилизация и которому посвящено следующее Размышление.
Размышление XXVI
О различных видах оружия
Под оружием мы понимаем все, что может ранить; следственно, чувство – один из самых беспощадных видов оружия, какие человек может пустить в ход против себе подобного. Ясный и вместе обширный гений Шиллера, кажется, открыл ему в полной мере, какое сильное и губительное действие оказывают на человеческие существа иные идеи. Мысль может убить человека. Такова мораль душераздирающих сцен из «Разбойников», где юноша с помощью нескольких идей поражает старца в самое сердце и в конце концов лишает его жизни[478]. Быть может, недалеко то время, когда наука проникнет в сложный механизм работы наших мыслей и определит, каким образом мы сообщаем друг другу свои чувства. Какой-нибудь приверженец оккультных наук докажет, что ум наш – не что иное, как внутренний человек, заявляющий о себе не менее властно, чем человек внешний, и что борьба между этими двумя силами, скрытая от наших слабых глаз, ничуть не менее жестока, чем те битвы, в каких участвует на свой страх и риск наша бренная оболочка. Впрочем, эти мысли мы намерены развить в других сочинениях, которые опубликуем в свое время; нашим друзьям уже известны кое-какие из них, например «Патология общественной жизни, или Математические, физические, химические и трансцендентные размышления о различных проявлениях мысли и формах, придаваемых ей обществом, как то: столом и домом, походкой и верховой ездой, речами и поступками, и проч.»[479], – в сей книге названные выше великие вопросы получают достойное разрешение. Цель нашего короткого метафизического отступления сводится лишь к одному: предупредить, что люди, рожденные в высших сословиях, слишком хорошо умеют рассуждать, чтобы прибегать в борьбе с себе подобными к какому-либо иному оружию, кроме собственного ума.
Подобно тому как в твердокаменном теле таятся подчас души робкие и нежные, так же души, выкованные из меди, скрываются подчас в телах хрупких и прихотливых, чья элегантность вызывает дружеское расположение, чье изящество взыскует нежности; но стоит вам приласкать внешнего человека, как homo duplex, если воспользоваться выражением Бюффона[480], спешит напомнить о себе и уколоть как можно больнее.
По этому описанию существ особого рода, которых на нашей грешной земле мы советуем вам обходить стороной, вы можете понять, какую роль по отношению к вам будет играть ваша жена. Все нежные чувства, вложенные в нас природой, она обратит в кинжалы, и ударов этих кинжалов вам не снести: любовь капля за каплей будет истекать из вашего раненого сердца.
Эту последнюю битву вам не выиграть: она принесет победу вашей жене.
Все женские темпераменты вообще делятся, по нашему мнению, на три разновидности; соответственно, мы разделим это Размышление на три параграфа, где речь пойдет:
§ 1. О мигрени.
§ 2. О неврозах.
§ 3. О целомудрии в его отношении к браку.
§ 1. О мигрениЧрезмерная чувствительность всегда мучит и морочит женщин, однако самые жестокие удары их тонкой душе наносим – чаще всего сами того не замечая – мы, мужчины, уже в первые дни брака (читайте Размышления «Обреченные» и «О медовом месяце»). А разве оборонительные средства, к которым инстинктивно прибегают мужья, в большинстве своем не ловушки, устроенные в расчете на живость женских чувств?
Меж тем во время гражданской войны рано или поздно наступает такой момент, когда женщина окидывает взором всю историю своей нравственной жизни и, обнаружив, как часто злоупотребляли вы ее чувствительностью, приходит в ярость. Тогда, движимая либо врожденной, безотчетной мстительностью, либо инстинктивной страстью к главенству, она, как правило, непременно находит способ ответить мужчине его же оружием.
Мастерски определяет она чувствительнейшие струны в сердце супруга, а проникнув в его тайну, принимается, подобно ребенку, получившему в подарок механическую игрушку и желающему во что бы то ни стало разгадать, отчего она движется, постоянно теребить эти струны, нимало не заботясь о том расстройстве, какое это постоянное насилие причиняет инструменту. Жена может замучить вас до смерти, а потом непритворно рыдать на вашей могиле, как целомудреннейшее, добрейшее и чувствительнейшее существо в мире.
Прежде всего ваша жена обернет против вас то великодушие, которое заставляет нас уважать чужое страдание. Мужчина готов осыпать упреками женщину, пышущую жизнью и здоровьем, но перед женщиной немощной и хилой он пасует. Если ваша жена испробовала описанные выше наступательные системы, но не добилась успеха, она не преминет прибегнуть к этому всемогущему
