В «Тоё», несомненно, ухватятся за сведения об исполнительном директоре «Хаккаку констракшен»; скорее всего, разоблачительный репортаж появится в завтрашнем утреннем выпуске. Подумать только, они первыми заполучили сенсационные сведения только из-за того, что их представитель упорно стремился подать письменный протест начальнику полиции префектуры! У них будет эксклюзивный материал, а Ямасина, который согласился помочь Миками, останется с носом…
Миками тяжело вздохнул. Если Ямасина поспешит, он еще успеет к сроку… Он собрался заговорить, как вдруг Ямасина снова подал голос:
– Туфли Аюми… Вижу, их нет на месте.
Миками нахмурился.
По-прежнему не глядя на него, Ямасина продолжал:
– Знаете, мы тоже можем кое в чем помочь. Мы знаем местность, у нас глаза и уши повсюду… – Он говорил без выражения; его слова можно было истолковать и так и эдак… Потом Ямасина поднял голову и посмотрел Миками в глаза.
Миками увидел перед собой оскаленные клыки бродячей дворняжки, готовой броситься на него.
Глава 21
Запрет на передачу информации существовал на самом деле.
Утром Миками позвонил Кусано, своему ровеснику, который также принимал участие в расследовании «Дела 64». Хотя они не были близкими друзьями, знали друг друга достаточно хорошо и довольно часто вместе пили кофе.
– Мне нужно кое о чем тебя спросить… точнее, кое о ком – о Ёсио Амэмии.
Услышав, о чем пойдет речь, Кусано разволновался и тут же свернул разговор, сказав, что ему нужно срочно уходить.
Была суббота – выходной день для всех, кто не трудится посменно. Миками набирал один номер за другим. Четыре человека, которых он знал сравнительно хорошо, сказали, что не смогут с ним встретиться, сославшись на занятость. Судя по их интонации, им приказали хранить молчание. Акусава – пятый человек в его списке – рассыпался в извинениях, как только Миками назвался:
– Извини, но я не могу об этом говорить. Не сердись, хорошо?
Расслышав в его голосе страх, Миками наконец вынужден был признать, что уголовный розыск, из неприязни или даже враждебности, решил не держать административный департамент в курсе дела.
Неожиданно Миками пришло в голову устаревшее выражение «железный занавес». Он не слишком верил словам Итокавы из Второго управления, но все оказалось правдой. И запрет на передачу информации, который, предположительно, исходил от самого директора Аракиды, не ограничивался лишь Вторым управлением – он распространялся и на Первое управление тоже.
Миками покачал головой и вышел на улицу, чтобы забрать почту. Обычно он первым делом каждый день прочитывал утренние газеты, но сегодня не спешил. Вернувшись домой, он просмотрел все восемь газет. Как он и ожидал, на первых полосах в местных выпусках «Тоё» и «Таймс» бросались в глаза огромные заголовки:
«Исполнительный директор «Хаккаку констракшен» вызван на допрос в полицию! Если обвинения подтвердятся, ждем арестов».
Миками чувствовал, что краснеет от стыда. Независимо от причин, стоявших за всем, источником сенсаций стало управление по связям со СМИ, точнее, лично он! Его охватила досада. Он вспомнил торжествующую улыбку Акикавы. Представил себе Ямасину, который, услышав потрясающую новость, тут же убежал, чтобы успеть написать материал к сроку. Миками не сомневался, что для них обоих сегодняшнее утро стало триумфальным.
А для него? А для управления по связям со СМИ?
Репортеры, оставшиеся с носом, сейчас наверняка скрежещут зубами от злости. Возможно, появись сенсационный материал только в «Тоё», они бы ничего не заподозрили, но, увидев заголовок в «Таймс», они наверняка поймут: дело нечисто. Все помнили, что репортер «Таймс» питает слабость к делам, которыми занимается Второе управление… Естественно, кто-нибудь непременно рано или поздно догадается, что за сенсацией стоит управление по связям со СМИ.
Миками вздохнул и сложил газету.
Сначала нужно, чтобы Сува оценил настроение членов прессклуба. Приказ Акамы «остыть» относился только к нему, а ему, прежде чем вырабатывать стратегию на следующую неделю, необходимо выяснить, как восприняли новость в других газетах.
– Ты сегодня уходишь? – спросила Минако, когда он одевался.
– Да. Но сначала перекушу.
– Может, останешься дома, возьмешь выходной? Вид у тебя усталый.
– Все будет в порядке. Я хорошо выспался. Ближайшее время придется потрудиться; перед приездом важной шишки всегда суматоха.
Миками улыбнулся, надеясь, что не заставил жену без нужды волноваться. Все утро он ломал голову над тем, как проломить стену, выросшую вокруг уголовного розыска после введения запрета на передачу информации. Если он хочет переубедить Амэмию, должен побольше узнать о нем у кого-нибудь из следственно-оперативной группы.
После пяти коротких телефонных разговоров он понял: выцарапать сведения у бывших коллег будет нелегко. Тут не помогут прежние связи и знакомства. Он ничего не сможет сделать, если они, как Акусава, начнут отделываться от него под любыми предлогами. Для того чтобы что-то выяснить, вначале придется понять, почему наложен запрет на передачу информации.
В коридоре зазвонил телефон – внутренняя линия. Когда ее прокладывали, Миками купил аппарат с длинным шнуром, чтобы в случае необходимости можно было выходить с телефоном в спальню или в гостиную. Миками снял трубку. Кто бы это мог быть? Скорее всего, Исии или Сува…
– Извини, что беспокою в выходной день, – послышался голос заместителя начальника Второго управления Итокавы.
Как показалось Миками, Итокава прикрывал рот рукой.
– Сегодняшние статьи – твоя работа? – Он имел в виду сенсационные репортажи «Тоё» и «Таймс».
– Нет. – Миками услышал тяжелый вздох. – А что, к тебе уже пришли?
– Только что заходили представители четырех газет; еще пять на телефоне.
– Злятся?
– Злы как черти – все до одного.
– А босс?
– Что – босс?
– Аракида уже звонил?
– Еще нет.
Нет новостей от Аракиды, который обычно на взводе всякий раз, как в газетах появляется сенсация? Миками покачал головой; значит, Аракида сейчас занят другими вещами.
– И вообще, Миками… – нерешительно продолжал Итокава. – Насчет нашего разговора в кабинете для допросов… Ты никогда не слышал, чтобы я упоминал…
– Конечно, – оборвал его Миками. – Я ничего от тебя не узнал. Я ничего не
