– Цел?
– Ипать…
– В машину.
– А высота?
– Хрен с ней. Внаглую пойдем. БТР есть…
Внутри БТР – посчитались, с попавшим бойцом было не сказать что хорошо, но лучше, чем могло бы быть. Тварь была ранена и не успела прокусить или оторвать голову. Повреждения были от падения и сдавливания…
Налили пострадавшему сто грамм. БТР рыкнул дизелем…
По рельсам, не выставляя снайперскую пару на прикрытие и даже не поднимая квадрик, лишний раз свернули к депо. У депо спешились, зашли – теперь в БТР оставался всего один человек.
Депо было старым, но только снаружи – изнутри был явно сделан ремонт, как минимум под ТО-2 и ТО-3. Оборудование… станок какой-то.
На стене был плакат:
Машинист, помни! Гон на локомотиве – преступление перед семьей, товарищами и Родиной!
Винтаж настоящий.
Во всем остальном место было «жирным», как говорили мародеры, когда нападали на что-то ценное. Жир – это стоящие над осмотровыми канавами, недобро щурящиеся электровозы в новой, красно-серой окраске РЖД. Их было много – десяток точно.
– Ну чо?
Саныч, бывший машинист, почесал шею.
– Фигня.
– Чего так?
– Пошли, покажу.
Вышли обратно на улицу – спец локомотивного хозяйства показал вдаль, на пути отстоя.
– Вон, видишь, стоит?
– Ну.
– «Пересвет». Но я бы его не брал.
– Почему?
– Сложный очень. А вон дальше, видишь, за ним стоят секции?
– Ну?
– Тот, что с кабиной горбатой, называется «Боинг». А тот, что поменьше – «машка». Вот их я бы утащил.
– И чем они лучше?
– Чем-чем. Старые они. Делались еще при СССР, в расчете на дрянные условия эксплуатации и никудышное топливо. Зато капиталить их чуть ли не в сарае можно. Ты знаешь, что нас только в восьмидесятых электрифицировали?
– Не. По-моему, всегда до Агрыза под электротягой ходили?
– Эх ты, салага. Провода до Ижевска только в восьмидесятые и дотянули, причем в конце. А до Балезино ход так и неэлектризованным остался[31]. Потому у нас в депо все, что надо для капиталки таких машин, есть.
– Ну как знаешь. Профессионалу виднее.
– Ото же. Надо посмотреть пары, колесные пары все какие есть надо забрать, и подвижной тоже не помешает.
– Ну ты скопидом…
– А то. Скопи домок – тут ничего плохого нет. Еще одно… слушай сюда…
ВВ склонил голову, старый машинист заговорщическим тоном зашептал:
– Агрызский отстойник мы весь раздербанили, так?
– Ну.
– Есть еще. Самое большое стадо быков[32], если хочешь знать – в Ивановской области, там медвежий угол настоящий, их не электрифицировали совсем…
– Ну ты дал. Туда чухать…
– Да молчи ты. Есть еще одна площадка отстоя, не так далеко тут. Там быков старых консервировали на случай большой войны. В основном «Боинги» там стоят, штук двадцать должно быть. Есть и «машки». Сгонять бы.
– Ну ты даешь. Нам бы это вывезти, а ты готов всю железку с собой прихватить.
– Молчал бы! С вами не то что домок скопишь, с вами то, что есть, прогавишь. Довели страну!!
ВВ посмотрел на старого, под полтинник железнодорожника, а потом истерически расхохотался…
Бывшая Россия. Воронеж, гостиница «Восток»Девятьсот сорок седьмой день Катастрофы
Нет повести интереснее на свете, чем повесть о взаимоотношениях Руси и Кавказа. О них можно говорить годами, а так как время – деньги и вам и мне, то и говорить мы будем только конкретно, без общих мест. Ну почти.
Первым конвой чеченцев заметил снайпер. Это был русский снайпер, он отслужил по контракту и при других обстоятельствах – без вопросов открыл по джипам огонь из своего «Барретта-М82». Но обстоятельства были такими, какими они были, и потому он только положил палец на спуск и доложил:
– Вижу шесть коробочек.
Напарник взялся за рацию:
– Колонна подошла, шесть коробочек…
Чеченская колонна остановилась у гостиницы «Восток» – старая, плохо отремонтированная сталинка у ВАСО, Воронежского авиазавода. Сейчас завод, как и большинство живого в городе, крышевали харьковские. А в гостинице их ждал сам Степко, один из лидеров харьковских, бывший полковник СБУ. Встреча обещала быть интересной.
И если ничего не говорить про отношения Кавказа и Руси, то об отношениях Украины и Чечни сказать стоит.
Отношения эти налаживал еще украинский диссидент Анатолий Лупинос, единственный советский диссидент, который стал организатором террористических групп и внес огромный вклад в формирование банд УНА-УНСО, воевавших в Грузии и Чечне против России. Он лично встречался с Дудаевым и Басаевым. Немало помог Чечне и основатель украинской военной разведки, генерал Александр Скипальский – именно он организовывал массовые поставки оружия из Украины в Чечню через Грузию, он же курировал контрабанду и изготовление для кавказской паленой водки поддельных акцизок на украинском Гознаке. Третий украинец (ну почти), немало отметившийся в Чечне, это Эдуард Гурвиц, мэр Одессы. Он начинал еще в Советском Союзе тем, что принимал бригады чеченских шабашников-строителей и распределял их по всему югу, а закончил подписанием уникального документа – договора о признании и сотрудничестве между Одессой и Ичкерией. Существование этого документа никогда не признавалось, но начальника юрслужбы Горадминистрации, который его готовил, потом нашли замурованным в стену. Именно благодаря Гурвицу через Одессу шла вся контрабанда в Чечню и из Чечни, по городу рыскали чеченские банды, одесские больницы были забиты ранеными чеченскими боевиками. У Украины всегда были особые отношения с Кавказом, замешанные на русофобии, и только слабость и глупость киевских властей не дала им перерасти в нечто большее…
А полковник СБУ Степко знал об этих отношениях несколько больше остальных, потому что еще до Катастрофы он вместе с польскими спецслужбами искал выходы на Грузию и на кавказские республики с целью организации там террористических актов. И зная о чеченцах немало,
