Украинский БТР – он хоть и запоротый, но все равно броня как броня. Удобный. Выше намного, чем восьмидесятка, выход сзади, назад же отнесена и башня с автоматической пушкой. Пушка работает, есть процентов сорок БК к ней, есть пулемет. При иных условиях – праздник, а не работа.
Только до дома тысяча с лишним кэмэ. И все сейчас понимают, что любой облом станет для всех последним – не вызовут вертолет, не отвезут на больничку или еще куда там. Проиграл – значит, проиграл навсегда.
– Внимание… вижу монстра, справа на крыше.
– Не стрелять, не стрелять…
У украинского БТР были не примитивные триплексы, а камеры наблюдения, в камеры была видна обшарпанная трехэтажка, панелька – такие при СССР ставили в райцентрах и богатых колхозах. И на самом краю крыши сидело что-то, напоминающее уродливую обезьяну, только размером побольше самого крупного бабуина и с немного вытянутой, хищной мордой – наподобие Чужого в одноименном фильме. Он как будто бы знал, что люди не станут стрелять, и спокойно смотрел на БТР, на наведенную на него автоматическую пушку.
– А может, дадим…
– Я тебе дам…
Стрелять нельзя, и это все понимают. Монстр, как бы он ни был силен, ничего не сделает с броней, с подготовленной машиной, с людьми, в ней сидящими. Он может только скрыться. А вот почему их всех еще не перестреляли – хороший вопрос…
– Пошли, что душу травить.
– Есть.
Заклокотал дизель. Конечно, БТР – это тебе не бронированный «КамАЗ», там даже поспать можно на топчанчике – но тоже ничего.
Качнуло – машина перевалила через пути. Тут кругом они – пути. Взять бы станцию… может, и возьмут, но взять в наши дни не главное. Главное – удержать.
– По путям иди.
– БТР пройдет, а вот наши халабуды…
– Ладно, ученого учить…
– Внимание, вижу высоту, вижу высоту.
– Принято.
Термин «высота» в разном контексте мог означать разное, в данном случае это было высотное здание, с которого осуществлялось управление станцией. Высота означала, что будут снайперы и пулеметчики, которые случ чего – прикроют.
Если есть высота, то самое главное – умело ее покорить.
В группах зачистки ходят автовышки – но то группа зачистки, они только на зомби и специализируются, у них и техника своя, и вооружение. А тут – придется брать штурмом, чистить. Это всегда монета о двух концах.
– Дверь, бойся!
Дверь сдергивается тросом, и туда забрасывается взрывпакет. Светошумовую на такое дело тратить никто не будет. Главное – побольше шума, вспышку, заставить тех, кто там, возможно, есть, дергаться.
Хлопок. Громкий, бьющий по ушам.
– Пошли!
Две тройки заходят одна за другой – это все наличные силы, какие возможно выставить. Идти с такими силами чистить – безумие. Но ничего другого не остается.
– Справа чисто.
– Слева чисто.
Саня-ВВ – со всеми, потому что людей не хватает. Винтовка та же, только боеприпас заменен – теперь в магазине охотничьи, со сточенными головками.
Это здание станции – точнее, то, что от него осталось. Выбитые стекла, перевернутые стенды, замершее навсегда табло – поезда больше не идут.
И кости. Кости на полу.
Вокзал, понятное дело, по статистике, любой транспортный узел – самое опасное место. Очаг эпидемии.
Киоск – товары в дорогу. Покрытые пленкой журналы чудом уцелели. Он подвинул один.
Алина Загорская…
Она, кажется, в «Строптивой» играла. Посмотреть бы… когда вернемся.
– Налево.
– Сань, смотри.
– Что?
Опытный в зачистках Геныч показал вперед.
– Окно справа.
– Разбито, и что?
– Там что-то таскали, и не один раз.
ВВ присмотрелся – точно. Вон обрывок какой-то ткани на осколке стекла. Стекло, понятно, небьющееся – но его кто-то разбил.
– Внимательно. Идем…
БТР. Работающий двигатель – Поларис за пушкой. Его оставили как самого младшего.
– Может, квадрик пустим?
– Сиди.
Сиди так сиди. Делать все равно нечего.
И вдруг… какой-то удар по броне… сверху. Даже не удар, а…
– Слышал?
Поларис, которого так назвали за… ну, скажем, за подвиги по дамской части – понял не сразу. Начал поворачивать башню – она застопорилась.
– Черт… башня.
Еще какой-то звук… и башня пошла… а он заметил что-то мелькнувшее… огромное…
– Твою мать…
– Что?
– Монстр!
Палец нашел клавишу пулеметного спуска, но монстр исчез. Вышел из поля обзора прицела…
Их спасло то, что они успели подняться – иначе бы монстр успел их порвать.
Звук – что-то среднее между треском и грохотом – заставил их развернуться в сторону угрозы… а в зал впрыгнуло что-то среднее между крысой и обезьяной… размером больше самой крупной собаки, которую им доводилось видеть.
Стволы изрыгнули свинец… грохот был слышен через наушники – всем организмом. Тварь, несмотря на то количество свинца, которое она получила за пару секунд, развернулась на полу и бросилась на стрелков. Она была ранена – но ей удалось сбить вторую пару и навалиться на нее. Правда, раненая лапа не дала сделать полноценный прыжок – она просто навалилась на человека за щитом всем телом…
И стрелять было нельзя.
Решение пришло мгновенно – ВВ бросил винтовку (все равно не перезарядишь, не успеешь) и упал, выхватывая «Кольт». «Кольт» был мало того, что 1911. сорок пятый, так там еще и патроны были разрывные. Женевской конвенцией все равно сейчас подтереться.
До твари было метра три – и он встретился с ней взглядом на какой-то момент. А потом он нажал на спуск – и глаза не стало, а он жал на спуск еще и еще, и тяжелый пистолет выплевывал пули, способные остановить быка…
Восьми хватило.
От твари несло так, что дышать было просто нечем… воздух можно
