Не… надо решать…
В своей колонне не менее мрачные мысли были у Романова…
Он понимал, что его положение в городе шаткое, он на коне, только пока ему подчиняются отморозки из крайне правых. Вся эта нацистская шпана. А подчиняется она ему только до тех пор, пока кому-то из их старших не придет в голову, что они – сами по себе сила. И полкан СБУ им уже не нужен.
Полкан чего? СБУ? А что это такое?
Есть такой орган в умершем мире?
А если нет, то чо ты выеживаешься, дядя?
Признаки уже были – крайне правые вели себя все наглее и развязнее, что хотели, то и творили. Романов все время давал им какие-то задания, усылал из города, он постоянно мутки мутил, чтобы белая раса и все прочие были как можно меньше в Харькове. Но они там все равно были, и с этим ничего нельзя было поделать.
Сейчас вопрос его выживания заключался в двух вещах: исполнят ли чечены обязательство и сумеет ли он договориться сейчас с луганскими.
То, что чечены уже умерли, он не знал.
Колонна тяжело шла по расхристанной трассе.
– Здорово.
– Здорово, коли не шутишь.
Для боссов поставили складные стульчики и навес, как на коттедже. Навес был белый в зеленую полоску.
Выглядело неуместно и жутко.
– Да какие тут шутки.
Кривой понимающе усмехнулся.
– Тяжела шапка Мономаха.
– Сам поноси! – разозлился Романов.
– А что предлагаешь?
* * *– Проехали.
– Проехали так проехали… – легко согласился Кривой. – Вопрос назрел. Про Ижевск что-то слышал?
– Нет.
Романов действительно не слышал. Этот город почти никто не знал.
– А зря. Приезжали к нам.
– И что?
– Они выжили. Как и мы.
– Флаг им в руки.
– Ты не понял. Они выжили все.
Романов поднял брови.
– С этого места поподробнее.
– Подробностей мало. В городе оружейные заводы, они и «макаров», и «калашников», и «драгунов» делают – это все их. Как я понял, они возле заводов и группируются. И судя по всему, они контролируют все среднее течение Волги.
– Некисло.
– Еще бы. На них стволов больше, чем у моего спецназа.
– Зачем приезжали?
– Торговать. Им нужен патронный завод. Линия.
– И?
– Совет принял решение – поменять на продукцию. Чем это грозит, понимаешь?
– Кому грозит?
Кривой наклонился вперед:
– Всем грозит. Тебе в том числе.
Романов блефовал. Он не хотел, чтобы о его не совсем прочном положении кто-то знал.
– Мне-то чем?
– У них был «Барретт-82». Ты не терял?
Романов сообразил… мать их.
– Ипать!
– Во. Группу Стрелка забили.
– Я на диких думал.
– Они это. С той стороны как раз пришли.
– Тогда у них…
Кривой кивнул:
– Ага. Химическое оружие. Я читал – у них там завод по уничтожению был. Можно и обратно сделать, так?
– Ипать…
Он не был на месте боя, но смотрел видео и опрашивал тех, кто был. Многим было не по себе от увиденного.
– А на фиг им надо-то было?
– Пойди, спроси. Скорее всего просто увидели – вмочили. Времена сейчас такие. Но представь – если они группу Стрелка забили…
– И чо предлагаешь?
– А ты бы что предложил?
Лысому было не по себе. Совсем не по себе.
Совсем.
Все вокруг представляло угрозу. Шорох в листьях – кто-то приближается. Казалось, что смотрят и в спину, и сверху…
Градом катил пот.
Чтобы немного успокоиться, Лысый проглотил пару таблеток – их перед майданом выдавали, говорили – для смелости. Немного полегчало.
Что за жизнь сучья…
Он начал жалеть, что пристрелил Катьку. Ну и чо, что он ее застал – будто он ей не изменял. И чо теперь? Он вернется в дом, где два трупа?
Пипец.
В место, где Я радуюсь,ноги Мои приносят Меня.Если ты придешь в Мой дом,Я приду в твой.Если ты не придешь ко Мне,Я не приду к тебе…Бред…
Зачем он это сделал? Ну зачем…
Не судите, да не судимы будете.Ибо каким судом судите, таким будете судимы;и какою мерою мерите,такою и вам будут мерить.Заткнись!
Он достал упаковку, проглотил еще две таблетки. От кислого вкуса во рту чуть не вырвало, но он заставил себя зажевать их.
Только молчи.
Он вдруг увидел, что Катька стоит рядом. Она была в том костюме для фитнеса, как он первый раз ее увидел…
Слеза потекла по щеке. Потом вторая.
– Кать, прости меня. Я… я не знаю, зачем я это сделал.
* * *– Прости, ладно?
* * *– Я псих, я знаю. Но я… я люблю тебя, да?
* * *– Не молчи, Кать!
* * *– Не молчи, скажи что-нибудь!
* * *– Не молчи! Не молчи, с…а!
Он вдруг увидел, что Катьки нет. Она ушла.
– С…а! – расплакался он. – С…а! Все вы с…и!
А потом его начала захлестывать ярость. Ярость, поднимающаяся откуда-то из нутра и занимающая его всего, без остатка. Ярость и ненависть ко всему миру.
С…и!
Думаете, вы такие умные? Хрен вам!
Вы такие же, как и все. Под одним Богом ходите.
Под одним.
И умираете – так же, как и все.
С…и! С…и!
Решение пришло мгновенно – винтовка!
Винтовка…
Вытерев рукавом слезы, он подхватил винтовку, приложился. Видно было плохо… линзы, что ли, запотели… плевать!
Он протер линзы. Снова приложился.
Палец – лег на спуск…
– Короче, домолвились, да?
– Только фишка на тебе, мы здесь ничего не знаем.
– Не вопрос.
И тут начальник охраны у Кривого, бывший альфовец с Донецка, резко спросил:
– Это что?
Первым выстрелом Лысый промахнулся. Он был не в том состоянии, чтобы попасть. Этот выстрел и услышал дончанин, несмотря на глушитель. Зато второй пришелся так, как он вряд ли бы попал, если бы целился специально – в голову Кривому…
Моряк со всем его опытом знал, что всегда прав тот, кто выстрелит первым. Все, что было – пох, пох все, кроме меда. Главное – первым.
И потому – когда от головы сидящего напротив Кривого отвалился какой-то кусок, а стоявший за его спиной альфовец медленно, как в замедленной съемке, выхватывал ствол – Кривой толкнулся ногами и упал на спину, переворачивая стол. Это самое быстрое, что можно было сделать. И выкрикнул одно только слово:
– Мочи!
Со всех сторон засвистели пули… боевики обеих сторон были размещены полукругом, у харьковских было огромное преимущество – два пулеметных комплекса «Раптор». Это «ПКМы», только питающиеся из рюкзака по гибкому рукаву, лентами по пятьсот. Их шквальный огонь, а пулеметчики уцелели оба – в момент проредил ряды луганских и заставил выживших залечь, беспорядочно огрызаясь. Надо было помнить еще о том, что, если рядом упал твой друг, убитый или тяжело раненный, надо добить. Пока он не обратился и не укусил тебя.
Кто-то под огнем подбежал к валяющемуся Моряку и, схватив его за эвакуационную петлю, потянул назад. Моряк не сопротивлялся, он стрелял из положения лежа из «Глока» по всему, что видел. Пофиг все, главное
