– Значит, так… Если вас попросят переправить папки с документами – откажитесь. Иначе вас подставят. Если вам предложат сопроводить даму в сторону пыльной Т’Агро – сошлитесь на дела. Иначе вас посадят. И последнее: увидите на ее руке кольцо с темно-синим камнем в толстой серебряной оправе – бегите. Иначе вас отравят. – И, подумав, быстро проговорила, пока не ушел: – К слову, раз уж вы у Реггена один за троих, будьте добры, пришлите графу трость для выхода в люди.
Глава тринадцатая
Поднимаясь наверх, искренне понадеялась, что задохлик моего отсутствия не заметил, в панику не впал и глупостей не наделал. Крепко спит, восстанавливает силы для следующего дня и магический резерв для щенка. Но стоило в кузню войти, как я уловила спиртные пары и еле слышное бормотание.
– Уж за тобой она придет… Придет! Она тебя не бросит… Она же гномка, ийк! А гномы… гномы не оставляют свое добро в чуждом им доме. Вернется. Она вернется…
– А надо? – спросила я у темноты и светящихся в ней желтых глаз.
Зажгла кристалл, оставленный у двери, и узрела пьяного Реггена с плетенкой в руках. Я-то подумала, что он с моим кошелем говорил, оказалось – с корзинкой. И этак нежно ее к груди прижимает и гладит по боку, что неуютно стало их прерывать.
– Вот что я тебе говорил, – произнес маг, обращаясь к моей любимице, – она вернулась!
– Ага…
Ох, как я ругалась, пока его отпаивала, как негодовала, переодевая умника, ради коньяка испачкавшегося в печной золе! И как радовалась, что он в глаза не видел Эллен! Лишь смутно слышал, как пауки, а затем и слизни гоняли кого-то по поместью, но спасать не пошел.
– Ибо здешние обитатели чуют дурные помыслы за версту, – сообщил граф-задохлик, укладываясь спать.
– Но они и меня чуть не выгнали! – возмутилась я, устраиваясь рядом. – А ведь всего-то хотела приобщить их к ремонту.
– Вот и ответ. – Регген притянул меня себе, чтобы погладить, точь-в-точь как корзинку. И так легко и просто у него это получилось, что я невольно оробела. Замерла. – Ремонт тебе зачем?
– Чтоб жить как человек, а не скотинка.
– Угу, – ответил он и засопел через неполную минуту.
Трость для задохлика прибыла на следующее утро в магической сфере вместе с запиской. Короткое послание не несло в себе ни приветствия, ни прощания, а только приказ – более не отчитываться в кабинете Врадора ровно в девять после полудня. Глава контроля пообещал являться сам. И в тот же день нарушил собственное слово, не пришел. Я не особо расстроилась, Регген так и вовсе обрадовался. Наверное, именно поэтому уже в понедельник он начал ходить на своих двоих, изредка придерживаясь за полки и шипя сквозь зубы, что мясной рацион надо бы увеличить. Я охотно соглашалась, но не велась, добавляла в фарш тертую картошку, отварные гречку и рис, а также кабачок, хлеб, куриную грудку. Задохлик мрачнел, но ел. И креп, вопреки жалобам на жизнь.
Вместе с ним крепло и мое дело. Изо дня в день количество заказов увеличивалось на пять десятков, так что к концу недели я пекла уже семьсот шестьдесят пирожков на трех сковородках. В очередной раз перекроила режим работы. С утра готовила и пекла, в обед продавала. На обратном пути обязательно брала прикорм для слизней и пауков, а еще бумажные свертки для пирожков, тысячу штук за серебрушку. Вечером стругала капусту и замешивала тесто, чтоб оно отдохнуло до утра. Пирожки получались румяные, вкусные, дешевые. И как ни старались торговки перебить мой товар – не смогли. Капустные изделия у них были то маленькими, то пустыми, то вкусными, но слишком дорогими. Волей-неволей покупатель вернулся ко мне, а к торговкам вернулось желание мстить, в этот раз законно.
Появление проверяющего на площади перед гостиницей «Кромвеля» было неожиданным и несвоевременным. В корзинке еще оставалось десять пирожков, когда торговки под белы рученьки повели мужика ко мне, дабы проверить лицензию, вменить штраф, а в худшем случае – срок и запрет на торговлю. А я о лицензии только думала, но взять еще не взяла. Во-первых, стоит она как двухмесячная выручка, коей у меня еще не собралось; во-вторых, оформляется полгода и только на одно направление; в-третьих, воспрещает производство в магически опасных районах Дагатии. А Бурфо – это самая что ни на есть опасная зона, ибо маги-замерщики боятся туда заезжать. Вот и пишут в бланках «опаснее некуда». Ну, они-то написали и выдохнули, а мне – выкручивайся. И я бы с радостью сбежала, но пирожки, сиротливо лежащие на дне корзинки…
– Вы гномка? – спросила у меня запыхавшаяся студентка в белом манто и меховой шапочке в цвет.
– Я гномка! – воспарила духом. А вот и мое спасение – покупатель, который купит…
– Мне три пирожка, пожалуйста, – попросила она, расплатилась и сбежала.
А я осталась, не решаясь сдвинуться с места. Вот же гномья кровь! Если меня сейчас поймают, придется на четверть года расстаться не только с делом, но и со свободой. И кто приведет поместье в порядок? Кто проследит за голодным магом? Кто приструнит слизней и пауков?
Я пыталась вопросами подвигнуть себя на побег и продолжала стоять.
– Мне два, будьте добры, – подал голос щупленький парнишка в накинутом на плечи пальто.
– Прошу…
Осталось пять, и ровно столько же шагов от меня до проверяющего и торговок, что его вели.
Святые угодники! Хоть кто-нибудь… спасите!
И словно отклик на зов, надо мной прозвучало:
– Опять вы? И снова на моем любимом месте.
– Дражайший мой! – Я повисла на первом постоянном и самом любимом клиенте, едва его не задушив. – Скажите, что вы проголодались!
– Я?.. Возможно.
– За-ме-ча-тель-но! – Пирожки перекочевали к магу, и я с пустой корзинкой обернулась к проверяющему. – Доброго дня!
– А вот и она! – в один голос пропели торговки, подталкивая ко мне тщедушного смуглого мужичка лет пятидесяти
