– Я подумаю, – ответила тихо. – Лет через пять.
– То есть ты только думать начнешь лет через пять, – уловил суть удивленный Регген.
– Да.
И он замолчал на весь день и даже на следующее утро. Сам натер капусту, сам поджарил начинку. С лепкой я пыталась помочь, точно зная, что дело это муторное для мужика. Но маг удивил. Он не только не бросил производство, он еще и меня отстранил. Пирожки пожарил, затем разложил по сверткам, наполнил ими обе корзинки и отнес их в ВАМ. И это цены не узнав, меня не разбудив, не выстелив скатерками дно корзинок и обеда не дождавшись!
Очнулась я, когда портал с тихим звоном закрылся, и так разозлилась, что даже встала с тюфяка. И только распрямилась, только голову подняла, как чуть не села от безумного взгляда вернувшегося графа.
– Что случилось? – Еще не забыв про пирожки, я очень удивилась его взвинченному виду. Глаза тусклые больные, волосы дыбом и руки дрожат! – Регген, что?..
– Ничего, – выдавил он хрипло.
Рывком сбросил пальто, разулся и помчался умываться в закуток. Включил ледяную воду и, опустив голову под струю, простоял так добрых пять минут. Выключил, уставился в зеркало с сотней трещин на серебряном покрытии. Смотрел на свое отражение, но видел что-то другое, пугающее.
– Регге-е-ен?
– Ос-ся, не лезь, – буркнул он, выбивая себе еще пару-тройку минут.
– И все же? – не сдержалась и, прошагав-прошатавшись до закутка, дернула задохлика за пиджак. – Вардо… слышите?
– Чего тебе?! – взвыл несчастный.
– Где пирожки?
– У Бури, – моргнул, развернулся и вышел со словами: – Я ухожу. До вечера. Никуда не сбегай, никому не открывай.
Обулся, схватил трость, пальто и вышел… через входную дверь. В Бурфо.
Святые угодники! Это его что, на прогулку потянуло? Или вообще на волю? Неужели рычит из-за ожидания сроком в пять лет? Да вроде нет, тогда его снедала досада, а теперь вот злость. Знать бы на что. И что такого страшного случилось в академии.
Видимо, не я одна волновалась за графа-задохлика, ибо все обитатели поместья нет-нет да заглядывали в приоткрытую дверь кузни. Вначале редко, а ближе к обеду все чаще и чаще. Пока в один прекрасный момент вязкая тишина ожидания не прервалась звоном портала.
– Наконец-то, вернулся! – обрадовалась я, увеличив капелюшку до размеров двери. – Ну, задохлик, сейчас я тебя…
Слова угрозы растаяли, стоило мне увидеть белый мундир и синие глаза ледяного демона.
– Это вы меня так нежно? – удивился Буря, внося в кузню пустые корзинки и наплечную сумку. – И это после всего, что я сделал?
– А что вы сделали? – с подозрением заглянула в корзинки.
– Я все продал и взял заказ на завтра. Вот это от студентов, а это от моего отряда, – из наплечной сумки на стол перекочевали мешочек с медяшками и два списка. В первом было много фамилий и всего пятьдесят десятков товарных единиц, во втором пометка «Для ледяных» и количество пирожков, которые Регген вчера налепил.
– Полторы тысячи, – произнесла, не веря от радости и вместе с тем цепенея от страха. Если граф не вернется, я ничего сделать не успею!
– Да. Заберу завтра в то же время, – обрадовал демон и ушел порталом.
И я бы радовалась увеличению покупателей, я бы раньше от этого сияла, прыгала, летала. Но вот сейчас, всего лишь представив масштаб работ, малый срок и мизерность собственных сил, я с трудом удержалась от стона. И точно застонала бы, не раздайся в коридоре шаги.
Регген!
Вернулся с прогулки и теперь что-то упорно за собой тащил. Показалось, что это какой-нибудь кабан или косуля, нечаянно заглянувшая в Бурфо. Я даже представила, как студенты ВАМа обрадуются мясу в пирожках. И тут бесценная туша издала металлический лязг, а затем еще и протяжный «бдзынь» при столкновении со стеной.
– Это еще что?! – Я уперла руки в бока и преградила собой вход в кузню. – Регген, если это новый хлам, то тащите его обратно.
– Это чан для замеса, – ответил маг, аккуратно отстранил меня и уверенно продолжил тянуть за собой большую чашку на ножках, с лопастями внутри и странным механизмом снаружи.
– Что-что? В смысле, для замеса?
– Я… Ося, я не знал, чем отвлечь себя от тяжелых дум, пока не вспомнил о том, как работал с тестом.
– А ведь точно, – я улыбнулась, – замес умиротворяет.
– Он убивает, – не согласился задохлик. Сбросил пальто, пригладил волосы и заявил: – Так что месить мы больше не будем. Этим займется чан.
– Бездушная машина?!
– Дай ему имя, будет с душой, – не понял моего возмущения изобретатель и примирительно добавил: – Ося, если тесту необходимо прикосновение человеческих рук, оно их получит во время лепки и просева муки. А теперь скажи мне, Буря приходил?
Вот так он тему и перевел. Выслушал мой отчет и заявил, что больше время терять не будет. Закинул в рот пару лепешек, что остались с вечера, и взялся за опару, за просев муки, за установку чана и нарезку капусты. Крутился словно ужаленный, а может, так и было. И ужалило его в ВАМе.
– Регген, а что утром случилось?
– Ничего.
Ответил он вроде бы спокойно, но вот капусту шинковать стал вдвое быстрее.
– Так уж и ничего? – не сдержала я сомнений, а он не посчитал нужным их развеять. Но медяшки уже пересчитаны, трещинки на крышке стола пересмотрены, оба бока отлежаны.
Словом, отдыхать на тюфяке мне надоело до зубного скрежета, ибо вставать маг запретил. Вот пусть теперь расплачивается разговором. – А ведь вы впервые со дня озверения взялись мастерить. И что так смотрите? – насторожилась, едва он поднял взгляд. – Сами говорили, что, если
