– И портил образцы… Ты помнишь, что я говорил? – произнес он изумленно.
– Конечно, – улыбнулась. – Мне с вами еще год рядом жить.
Посветлевший лицом маг вновь нахмурился, назвал меня Злосей, продолжил споро шинковать. Молчал он, пока не сделал зажарку, не влил в чан опару, не насыпал в него муки. Постоял, сложив руки в молитвенном жесте, затем опустил в механизм кристалл и замер. Напряжение, разлившееся в кузне, не заметить я не могла. Выбралась из-под стола, доковыляла до графа.
– Что не так? – В ответ тишина. – Что случилось, Регген?
– Ничего. – Он помолчал еще немного. – Просто опасаюсь. Все же образец испытательный.
– Испытательный… – Я посмотрела на опару и последнюю муку, что отправилась в чан. Сверилась с поздним временем и до скрипа сжала зубы. Если этот образчик все испортит, пирожков к утру нам не видать. – Р-р-регген, – начала я в надежде уберечь тесто от маговской ошибки, – Ва-а-ар-р-рдо, а давайте лучше ручками, да? А испытания как-нибудь потом.
– Не трусь!
Меня обняли за плечи, чтоб не помешала, и сдвинули на чане рычажок.
Время превратилось в вязкую трясину, а я – в напряженную струну. Чан дрогнул и чихнул, лопасти сделали первый оборот, смешивая бесценные опару и муку, кристалл заискрился и погас, как по волшебству.
– Слава святым угодникам! – невольно вырвалось у меня. Тесто спасено.
– Да чтоб я сдох! – вспылил задохлик. Вернул рычажок в первоначальное положение, выудил из механизма кристалл. И пошел проверять его на повреждения. Ругался, рычал, а нашел изъян и счастливо выдохнул: – Кристалл испорчен, не чан… Не чан!
Пока он по полкам искал новый магический накопитель, я мягко позвала его в надежде образумить:
– Ре-е-егген? – Небольшая заминка и еще более тихое велеречивое: – Граф Лофре?
– Нет, я сказал! – рявкнул, не прерывая поисков. – И не отвлекай меня.
– Да я бы с радостью, но время не ждет. Опара падает. К тому же с тестом лучше работать ручками. Тогда оно будет мягкое, доброе.
– Ручками я уже пробовал, до сих пор болят.
– Так давайте моими. У меня после сотен массажей знаете какая сила? Колоссальная! – Он бросил на меня колючий взгляд обиженного мастера. – Регген, я не отказываюсь от чана, нет-нет! Как только он заработает, так мы сразу. Но вот сейчас… – не договорила. Задохлик умный, должен понять, что никто не проводит испытаний с последними, считай, бесценными ингредиентами. – Ва-а-а-ардо?
– Ося! – тихий окрик.
– Ну чего? – возмутилась я интонации мага, осуждающе-обвиняющей, и этим его губам то ли презрительно, то ли сердито поджавшимся.
– Я нашел кристалл. Мы замесим в чане. И впредь принимай заботу как должно. – Каждое произнесенное им слово было сродни сухому удару топора. Я оторопела. А задохлик выдержал долгую паузу, прежде чем с кривой улыбкой огорошить: – Другими словами, скажи «спасибо» и не мешай.
Далее кристалл был вставлен в механизм, рычажок сдвинут, обескураженная гномка прижата к маговской груди с заполошно стучащимся сердцем. И, нагоняя его ритм, лопасти чана сделали вначале первый медленный круг, затем второй более быстрый, третий, а после, как преданные слуги мастера, начали легко и быстро вымешивать пузырчатое дрожжевое тесто.
– Получилось? – спросил вдруг Регген, отвлекая меня от невиданного доселе чуда.
– Да, – ответила тихо.
– Точно? – А скрытой надежды в голосе – через край.
– Ну да. Вы же сами видите! – всплеснула я руками, подняла голову, чтоб посмотреть на задохлика и его крепко зажмуренные глаза. – Это как?! Вы что… Вы сами не верили в успех предприятия, но сподобились нарычать на меня?
Он молчал.
– Регген, ну и как это называется?! Вы… я…
– Всегда пожалуйста, Ося, – ответил этот невозможный маг, чмокнул меня в ухо и отправился праздновать. То бишь запоздалый страх заедать.
Глава четырнадцатая
Пирожки мы и налепить, и пожарить успели до двенадцати ночи. Поэтому проснулись полные сил и довольные собой. Утро было прекрасным, несмотря на бурю за окном, отсутствие муки для следующей партии товара, невзирая на слизней, что в этот раз не просто заглянули в кузню, а заползли. О чем свидетельствовали многочисленные блестящие дорожки на полу.
– Не трогай их, я сам, – потребовал Регген, затем собрался и ушел в академию ВАМ, так и не уточнив, что он намерен делать сам – бить бронированных или мыть полы.
И вот что удивительно: в портал маг вошел довольный, счастливый даже, а вернулся снова злой.
– Я схожу с ума! Я схожу с ума…
– Регген, что случилось?! – Сегодня он был более безумный, чем вчера, и в чем-то даже растерянный. – Вардо?! – позвала я громко, и маг очнулся, но ненадолго.
– Ося! – Он кинулся ко мне, сжал в руках до хруста и уже у самых губ шепнул: – Прости.
Святые угодники, что это был за поцелуй! Грубый, покоряющий, отбирающий и в то же время горячий, яростный и такой… такой отчаянный. Что, улетев в заоблачные дали, я не сразу поняла, о чем шепчет прервавшийся граф.
– Не получается! Не выходит… выбросить из головы… Проклятье! – Короткий чмок в мой лоб и печальное: – Прости, Ося, я не должен был.
Чего не должен был – опять-таки не досказал. Ушел на прогулку в Бурфо, оставив меня потрясенную, немного уязвленную, с припухшими губами.
Исключительно чтобы жить в чистоте, а не унять беспокойные мысли, я взялась за пол. Медленно и методично отдраила блестящие дорожки, не напрягаясь, чтоб не усугубить свое состояние, и в то же время не переставая думать. О задохлике, его сумасшествии и поцелуе, о котором маг сожалел. Я вот не сожалела совсем. А он почему-то раскаялся, затем еще и сбежал в неизвестном направлении, с неизвестными намерениями. И долго бы я мучилась предположениями, если бы в кузню не постучался Буря. Как и в прошлый раз, он принес пустые корзинки,
