Маг попросил, они позвали, но в шатер не ушли. Остались стоять на морозе, мрачно взирая на Реггена и подошедшего к нам немолодого щуплого полугнома, мастера ковки Диса Дро.
– Я сразу понял, что это не заплутавший оборотник. – Староста громко икнул, отер лоснящиеся жиром губы. – Оборотник бы полез до коров и кур, а этот чумной был. Вначале сунулся на склад к муке, затем на рынок в отдел чугунков и к девчатам из швейной мастерской. Осенька, вы, верно, их знаете. Там работает моя младшая, Суоко.
Зря он меня по имени назвал, у охотников слух хороший.
– Суоко? Да, зна-а-аю, – ответила я, краем глаза кося на родных. И точно, отец остался внизу, а вот брат поспешил подняться сюда. – Что ж, спасибо большое за ответ, мы пошли.
– Но, Осока, вам разве не нужна мука? – удивился Дро и повторил мои же слова: – Пять или шесть мешков мелкого помола и двойного просева.
– Нужна, – кивнул задохлик. – И каковы будут ваши предложения?
– Да как бы не очень, – попыталась я отговориться, думая о том, что между встречей с родней и тройной переплатой за столичную муку я выберу третье – сбегу.
– У моей сестры есть небольшой личный запас, и если вам будет угодно… то без надбавки по рыночным ценам. Три серебрушки за мешок.
– Ося, сколько на рынке? – спросил Регген. И правильно сделал, с полугномами нужен глаз да глаз и торг, причем открытый. Иначе заведут в подвал, заставят погрузить мешки на тележку, поднять на поверхность и там уже огорошат небывалым процентом за бережное хранение.
– Две серебрушки и семьдесят пять медяшек. И давайте уже пойдем…
– Двадцать пять медяшек за подъем из подвала, – объяснил нам староста и не сдвинулся с места.
– Десять, и за все мешки.
Пусть я сбежать хочу, но обобрать себя не позволю.
– Да это грабеж средь бела дня! – всплеснул Дро руками. – У торговцев склады, у нас же подвал. Ранее работал подъемник, а теперь все приходится поднимать на своем горбу.
– В таком случае я сам подниму, – вызвался граф.
– Не с вашим ростом… Лучше мы.
– Не за такие деньги, – воспротивилась гномка внутри меня.
– Тогда я подъемник починю, – решил задохлик, чтоб я не торговалась два часа. – Где дом вашей сестры?
– У нас общий! Пройдемте.
Наконец-то мы уходим! Схватила Реггена за руку, повела…
– Ося, стой на месте! Я знаю, это ты.
– И что, что я? – ответила, не останавливаясь. Окликни меня отец, я бы подчинилась, а младшего брата можно и ослушаться.
– А то, что ты с ума сошла! Сбежала, понимаешь ли, в город, одна. Без помощи, без защиты!
Голос и шаги Резака Степного неумолимо приближались.
– А защита – это муж? – спросил Регген, коего я продолжала безрезультатно тянуть.
– Да, – подсказал отошедший от нас Дро.
Староста деревеньки Тминь явно забавлялся. Он-то пусть и полугном, но своих дочерей растил без гнета предгорных традиций, за что был ими безмерно любим. Вот и его Суоко работает где хочет, а не где скажут. Да и замуж не спешит, а ведь она старше меня года этак на три.
– Муж? – Вскинув голову, я встретила хмурый взгляд брата. – И куда бы я с новым ярмом уехала? Ответ простой – никуда.
– Ну, – начал Резак, заложив большие пальцы рук за край ремня. Верный признак тяжелых дум, называется, чего б солгать правдиво. – Ну, ты бы хоть на Рябых не работала! – нашел он оправдание.
– Ага, пахала бы на вотчине отца вплоть до следующего выгодного свата.
– И что плохого? – возмутился добрый братец. И правильно, ему по душе полы стелить, а вот мне надоело еще в пятнадцать лет.
– Ну что ты, ничего! – вспылила я.
– Вот и славно. – Сарказм он пропустил, сосредоточился на главном: – Пошли!
Не успела я слова сказать, как Резак Степной схватил меня за руку и дернул, отрывая от провожатого. На что задохлик ответил еще более резким рывком и рыком. Я не увидела ни его разворота, ни движения руки. Я не представляла, что он может двигаться так… неуловимо, молниеносно, непостижимо. Невероятно.
Дро тихо помянул буйных одержимых, а брат мой ошарашенно уставился на мага. При его-то росте и весе Резаку еще ни разу не приходилось висеть схваченным за шкирку в полуметре от земли.
Вот тебе и задохлик.
– Убери от нее свои руки, – едва ли не по слогам процедил чуть взбешенный Регген. Глаза горят, ноздри хищно раздуты, плечи напряжены. Еще чуть-чуть, и клыки полезут, а за ними когти и шкура с хвостом.
– Э-э-э, Ося, – протянул младший Степной, с подозрением вглядываясь в перекошенное маговское лицо, – а это кто?
И вот же мелкая гадость, обращается не к графу, а ко мне, чтоб лишний раз показать, что бесправным заступникам здесь не рады. Ибо быть мне защитой может только отец, брат и…
– А я ее му… – начал Регген, даже не представляя, во что вляпается, если произнесет дурное слово «муж».
– Мучимый бешенством работодатель, – моментально перебила я. За что получила суровый взгляд от одержимого мага, а не взбешенного. Хотя это как посмотреть. Вот сейчас он очень даже не в себе. – А мы тут за мукой шли, – напомнила как бы между делом, – и нам надо спешить.
Но меня, как и прежде, не услышали.
– Так он тот самый, о котором свекровь твоя Рябая без умолку трещит? Новый муж – полутруп из гроба!
– В каком смысле – из гроба? – не поняла я. Задохлик в прошлую нашу вылазку, может, и выглядел плохо, но не настолько же.
– Да уж, действительно? – процедил злющий маг.
– Дохлый! – радостно начал Резак и куда более мирно добавил: – На вид дохлый.
И правильно, что еще он мог сказать, если Регген до сих пор легко удерживал его на весу. К такому кто угодно
