Астрал опять мотает головой.
– Психокинетически созданные сущности не отменяют настоящих привидений. С чего бы?
Общество Паранормальный Голливуд собралось шесть лет назад в Интернете, «объединенное общей целью совершать научные открытия в парапсихологической сфере». Беглый взгляд на их YouTube-канал, где они регулярно позируют и хорохорятся на фоне всяких загадочных мест, намекает на то, что объединяла их общая цель сделать имя и заполучить собственное шоу на телевидении.
«Спасибо за просмотр. Оставляйте комментарии и подписывайтесь ☺».
Астрал – сын и внук епископальных священников из бандитского города Окленда. Он уверяет, что видел трех духов за время сотрудничества с Паранормальным Голливудом, однако ни одного не удалось запечатлеть на камеру.
– Каждый блинский раз, – жалуется он, – мы снимали не в ту сторону. У меня такое чувство, что призраки специально камер избегают. Может, объектив и правда души похищает, как верят некоторые, вот они и убегают – боятся. Так что твое видео и меня заинтересовало.
Астрал верит в подлинность видео.
– Я пересмотрел его уже бог знает сколько раз. Паскаль, один из наших, тоже очень увлекся, как ты… Ага! Легок на помине!
Улыбчивый коротышка с кожей цвета кофе с молоком подсаживается к Астралу. На гладко выбритой голове франкоканадца сидят круглые очки в металлической оправе. Под мышкой у него планшет. Он нервничает и, вероятно, поэтому весь покрыт потом. Я буквально вижу свое отражение у него на лбу.
Паскаль проводит пальцем по экрану, и я с трудом могу усидеть на месте: фрагмент великой загадки видеоролика вот-вот будет разгадан. Астрал хмуро напоминает мне, что Паранормальный Голливуд должен получить за это полное признание.
– Ты разместишь новость немедленно и дашь нам рекламу, как мы договаривались. Также тебе нужно…
– Да, да, хорошо, ладно, – огрызаюсь я. – Давай сначала посмотрим, что вы нарыли.
Мне боязно, ведь происхождение видео определит и дальнейший поворот моего маршрута. Кто его знает, может, оно было сделано в мексиканской зоне войны наркокартелей.
Паскаль, чтоб его, запускает презентацию в PowerPoint.
На каждом слайде по два изображения.
Первое – стоп-кадр из видео. Увеличенный крупный план устройств на стене подвала. Второе – страница изделия из каталога производителя.
– Этот щиток, – говорит Паскаль, указывая на кадр из подвала, – производит одна-единственная компания. – Он переводит палец на второе изображение. – «Электроприборы Стейнберга», так? На видео виден логотип, вот здесь. Видишь? А вот этот манометр тоже производят только в одной компании – «Датчики Блума и Блума». Если сильно присмотреться, увидишь и их логотип вот тут, на стоп-кадре.
Ну ничего себе. Ни одна душа не додумалась, даже я не додумался посмотреть в этом направлении. Паскаль продолжает рассказ и связывает другие приборы, замеченные в подвале, с одними и теми же двумя фабриками: «Электроприборы Стейнберга» и «Датчики Блума и Блума».
– И что все это значит? – спрашиваю я, когда он открывает стопятисотый слайд. Похвальная сыщицкая работа, спору нет, но мне не терпится перейти к кульминации.
Паскаль и Астрал переглядываются с таким самодовольным видом, что того и гляди поцелуются.
– Обе эти компании – старожилы на рынке, – говорит Паскаль. – Они изготавливают оборудование по индивидуальным заказам и только в своем регионе. У них нет франшиз, они не доставляют в другие регионы. Так что…
Астрал перебивает Паскаля, отбирая у него момент славы, и веско сообщает:
– Эти компании обслуживают только Лос-Анджелес.
– Ого, – говорю.
– Более того, – быстро вставляет Паскаль. – Они обслуживают только один его район.
Они переглядываются, считают до трех и хором говорят:
– Голливуд.
– Ого, – говорю.
А про себя думаю: «Хм, какое странное совпадение».
Меня напрягает, что доктор Джей Санторо смахивает на корпоративную крысу из «Крепкого орешка». Помните этого скользкого жука с крупными белоснежными зубами, волосами на пробор и с бородкой, который потом схлопочет пулю? Я вижу доктора впервые и клятвенно обещаю себе, что, если он выдаст что-нибудь в духе: «Джек, крошка, я твой белый рыцарь», я сваливаю.
Традиционность в кабинете доктора, которую ты и ждешь от психиатра, вселяет надежду. Стерильно-белые стены, минимум украшений, не считая коробки салфеток, пластиковых стаканчиков, кулера и вазы с мятными конфетками в обертках. Голос гуру дзен-буддизма. Образ дополняют костюм и очки. У меня неудобное кресло с широкими деревянными подлокотниками, которое не откидывается назад. Но мне никогда не нравились у психотерапевтов эти горизонтальные кресла, которые навевают мысли о стоматологии.
А знаете, что в кабинете доктора не традиционно и не вселяет надежды? Питбуль.
Шерон. Большая серая питбультерьерша с белыми пятнами на брюхе и лапах. Она часто сопит, выкатив ковровой дорожкой язык, похожий на отбивную. В углу кабинета стоит клетка – на случай, если клиент не любит собак. Все помещение, арендуемое в неприметном здании Бербанка, провоняло Шерон.
Если человеческое тело на девяносто процентов состоит из воды, психотерапевты на девяносто процентов состоят из ушей. Санторо дает мне выговориться полностью. Обычно я не против такого расклада, но сегодня я пришел, чтобы выведать его точку зрения. Нелишним было бы узнать, что психиатрия как форма науки думает о том, почему я видел Марию Корви в Гонконге.
Я рассказываю Санторо и о том, как после Гонконга мой мозг повадился подсовывать мне один и тот же сон.
Занятно, как сверхъестественные концепции прокрадываются в твою голову, даже когда ты отвергаешь их как принцип. Так и болезнетворные микробы делают свое дело, хоть ты веришь в них, хоть нет.
Каждую ночь во сне я в одиночестве веду машину по двухполосному шоссе. Время на приборной панели всегда 3.33 ночи, что совпадает со временем в реальности. Луна не светит.
Неясно, где это территориально. Ясно только, что в этом месте всегда клубится густой туман, через который не пробивается свет фар. Временами гравий и трава из-за тумана кажутся белыми, как снег.
Каждую ночь я вижу впереди человеческий силуэт. Человек стоит с вытянутой рукой, ловит машину.
Мотор ревет, я подъезжаю ближе и вижу, что это Мария Корви и она улыбается. Она такой же фантом, как привидение из видеоролика, непостоянна и текуча в своей прозрачности. На ней все тот же синий комбинезон, который был на ней и в Италии, и в Гонконге.
Ее пронзительные ярко-желтые глаза впиваются в меня.
Ее вытянутая для голосования рука поворачивается в сторону, как у обветшалого пугала на ветру, указывая мне дальнейший путь.
Каждый раз ее губы говорят: «Счастливого пути», – а ее голос шепчет слова мне прямо в ухо. Ее дыхание касается моей перепонки.
В зеркало заднего вида я смотрю, как Мария стремительно исчезает позади, продолжая указывать вперед и шевелить губами. Потом ее заглатывает туман, и больше я ничего не вижу.
Мертвые девочки в зеркале заднего вида кажутся более настоящими, чем на самом деле.
А когда я перевожу взгляд на дорогу впереди – черт! Опять Мария. Стоит прямо посреди дороги, и каких-то два белых штриха на дороге отделяют ее от моего бампера.
Глаза навыкате, сама – белая как
