Ужасные вести. Я уже начинаю продумывать свою линию поведения в суде.
Поймите же, что это не мое видео. Говорите, что хотите, но я его не снимал. Просто оно получило такое распространение, мелькает и там и сям… Даже не факт, что Элспет Кук увидела его именно на моей странице.
Мои соболезнования родственникам, разумеется.
Шерилин Честейн строчит письма и названивает, пытается возобновить контакт. Пробиться в мою книгу, иными словами. Она по-прежнему уверяет, что должна рассказать мне нечто «страшно важное» про видео, а я по-прежнему не хочу ничего слышать. Я удаляю все сообщения, не читая их и не слушая голосовую почту.
Потом я вспоминаю про Астрала и втапливаю педаль газа. Этот парень вызывает во мне стойкое желание раскурочить весь их эксперимент. Сегодня утром он написал мне письмо, чтобы поставить меня на место после моего поведения в «Барни Бинери». Астралу еще многое предстоит узнать о том, как со мной можно обращаться. Никто не поставит Джека Спаркса в угол.
Ну и что, что Горячая Мамаша – подружка Повелителя Драконов? Мне-то откуда было знать?
Ну и что, что я сказал Повелителю Драконов что-то непристойное?
Ну и что, что все дошло до кулаков?
Паранормальные жуть как зациклены на себе. Неймется им, чтобы все вышло по-их, чтобы все шло в соответствии с их мещанскими понятиями, не выходя за пределы их собственного ограниченного мирка.
Им придется научиться считаться с альтернативными точками зрения.
Читай: с моей.
Мои пальцы – желтушного цвета от токсичных смол, обволакивающих мои внутренности и кожу. Меня тошнит от сигарет, но я не могу остановиться.
Бекс так рада меня видеть, что даже не хочет убить меня за курение на веранде гриль-бар ресторана «Рэйнбоу». Мы любуемся закатом над Бульваром Сансет и глушим виски в честь завсегдатая этого бара – Лемми из группы Motörhead, пить которому, по слухам, запретили врачи. Через распахнутую дверь видно зал бара. Там здоровяк в ковбойской шляпе скармливает купюры слот-машине, потягивая красное вино. Стены увешаны платиновыми дисками. Фотоснимки взывают к жизни духи мертвых в этом легендарном месте. Здесь прошло первое свидание Мэрилин Монро и знаменитого бейсболиста Джо ДиМаджио – тогда здесь еще был итальянский ресторан. Потом Джо стал поколачивать Мэрилин, они развелись, но главное, они тут были.
Несмотря на одиннадцатичасовой перелет, Бекс всем своим видом кричит о том, что она только что осталась одна и хочет выглядеть сногсшибательно. Огненно-рыжие волосы сияют как никогда. Макияж безупречен, хотя ей никогда не требуется много краски. Тоскует по Британии и дует губки. Мини-юбка, макси-декольте. Да даже если бы она была совершенно растрепанной, я бы все равно был счастлив ее видеть. Я и забыл, как мне хорошо, просто когда она рядом.
Рядом с нашим столиком стоит пузатый чемодан. Целый день я провоевал с не в меру исполнительными охранниками и отнекивающимися от всех обвинений типами из «Блумхаус Продакшенз», «Твистед Пикчерз» и «Гост Хауз Пикчерз», ну, вот и вышло так, что я выпил лишнего и не мог сесть за руль и тогда предложил Бекс вызвать такси из аэропорта. Увы и ах, но пришлось пропустить потенциально романтический момент встречи в аэропорту.
Бекс выскочила из машины, мы крепко обнялись, и с первого взгляда она влюбилась в Лос-Анджелес. Как будто переступила киноэкран и очутилась в «Волшебнике страны Оз» (а ну, кыш из моей головы, Шерилин Честейн) в тот самый момент, когда картинка из черно-белой превращается в цветную. Единственные произнесенные ею на данный момент слова – это «Потрясно», «Господи», «Ни фига себе», «Ого» и «Ага, определенно двойной».
Бекс еще не пришла в себя от первых впечатлений об Америке, а сейчас ей предстоит услышать трагический сказ о переводчике Тони. Так и голова пойдет кругом. Вот только она меня не слушает.
– Извини, – говорит она через некоторое время. – Я, кажется, опять отключилась. – Она залпом осушает стакан, и кубики льда падают ей на нос. – Но ты же не веришь, что взаправду видел привидение в музыкальном магазине?
– Это просто был кто-то, на него похожий. У Тони такое лицо… было такое лицо, которое узнаешь во многих других, понимаешь? Стандартное лицо.
Наглая ложь: у Тони была монобровь и гигантские зубищи. Но эта ложь избавляет меня от дальнейших расспросов.
– Стандартное лицо человека, который распускал руки со своим ребенком. – Она ставит стакан на стол и ищет взглядом официанта. – Ничего себе, крепкая была штука.
– В Лос-Анджелесе пить умеют все. Кроме Паранормального Голливуда, – шучу я и добавляю: – «Бадум-тс-с!» – зная, что Бекс скорчит недовольную рожицу от дурной шутки. Она не разочаровывает. – Тони с самого начала произвел впечатление не самого уравновешенного человека, – добавляю я. – Курил как паровоз, шугался собственной тени.
Бекс снова витает в облаках, заказывает еще напитки, треплет банкноты, щурится, пытаясь отличить один доллар от другого. Я говорю ей не беспокоиться: расплатимся в конце за весь счет сразу. Внутри у меня все переворачивается от ревности, когда ее взгляд падает на длинноволосого парня, который подозрительно напоминает гитариста Закка Уайлда. Я начинаю думать, что мой хитроумный план по героическому спасению Бекс и заманиванию ее в Лос-Анджелес, где она смогла бы открыть для себя мир свободных отношений после разрыва, был плохо продуман. Бог знает, почему оно так, но Бекс не видит меня в этом свете и никогда не видела. Все девушки, с которыми я встречался, так самозабвенно осыпали меня ласками, что волей-неволей вынуждали меня тактично давать им отставку, а для Бекс я всегда оставался «бро», «соседом» и вообще нулем без палочки.
Заметив, что я умолк, Бекс переводит взгляд с парня-который-может-быть-Закком на меня.
– Ну да, – говорит она рассеянно. – Выходит, Тони был странным типом.
Не очень-то вдохновляет. Когда у меня в кармане жужжит мобильный, я даю Бекс знак, что мне нужно ответить. Она не против – у нее полный стакан алкоголя и новый предмет интереса. Мужского пола. Первый стакан в отпуске – и обо мне уже можно забыть.
Трубку заполняет мужской голос с итальянским акцентом. Это не Кавальканте. Это вообще не из полиции – вряд ли полиции понадобится звонить со дна озера.
Голос рассержен и… влажен. Каждый слог перетекает в следующий.
– Джек. Джек, это ты…
От того, что голос мне знаком, я покрываюсь гусиной кожей.
– Кто это?
– Ты сам знаешь. Тони, переводчик.
Не знаю, что происходит в этот момент с моим лицом, но Бекс не сводит с меня глаз.
– Джек, ты ублюдок, – говорит подражатель Тони булькающим, как сточная канава, горлом. – Ты мне жизнь сломал.
Мне сначала кажется, что он сказал «жену». Я прошу повторить, но и во второй раз слышно не лучше.
Звонящий явно использует какое-то приложение для искажения голоса: каждый выдох резонирует чавкающим звуком, как будто в телефоне отжимают мокрую тряпку.
– Меня наказали, – говорит он. – Из-за тебя.
Наконец мое рациональное
