Квинт Арий, который воспринял постигшую его неудачу как личное оскорбление, вновь перевел свой легион в решительное наступление. У восставших кончились последние бревна, которыми они значительно потрепали нервы римлян, поэтому никаких видимых препятствий на пути Ария больше не было. Озлобленные неудачей, ветераны подгоняли более молодых легионеров, желая вновь сойтись в рукопашной схватке с рабами. Эвокаты первыми бросили свои пилумы, которые на этот раз достигли цели. Несколько десятков восставших завалились наземь, сраженные грозным оружием легионеров. Остальные рабы спрятались за щитами и почти сразу ответили залпом стрел. Впрочем, все до одной стрелы попали в «молоко», пришедшись на скутумы римских солдат, которые, дождавшись паузы между очередной стрельбой, ринулись на восставших, чтобы перевести схватку в рукопашную. Прежде чем первые шеренги легионеров столкнулись с первыми шеренгами восставших, эвокаты поразили пилумами не один десяток потерявших бдительность рабов, которые бросились навстречу римлянам с шашками наголо.
Крассовский с улыбкой на лице наблюдал за своим любимцем Квинтом Арием. Легат вознамерился перерубить узел, не видя больше возможности развязать его до того, как к делу подключатся Помпоний, Петрей и Гальб, двое из которые наверняка жаждали проявить себя в бою перед новым главнокомандующим, а третий хотел укрепить хорошее мнение о себе. Не меньше остальных проявить себя хотел сам Квинт Арий, репутация которого в этот момент повисла на волоске, а правильность перевода на элитный правый фланг могла показаться спорной. Легат перешел на откровенный навал, намереваясь продавить восставших и заставить рабов капитулировать. Следовало рискнуть и сыграть на опережение. Манипулы римлян клиньями врезались в ряды рабов, сея повсюду смерть и горе. Восставшие под натиском легионеров просели, но выдержали. И если когорта, в составе которой сплошь и рядом были одни эвокаты, буквально вгрызлась в глубь толпы рабов, полосуя налево и направо своими мечами и не неся на своем пути практически никаких потерь, то остальным легионерам пришлось гораздо сложнее. Восставшие нашли в себе силы ударить в ответ. Три когорты первой линии из пяти, не в силах справиться с напором рабов, отступили.
Несмотря на неорганизованность атаки Квинта Ария и мужество восставших, рабы очень скоро не выдержали натиска и отступили, щедро орошая каждый сданный шаг кровью врага. На глазах Марка Робертовича несколько десятков восставших показали спины, за что тут же были наказаны другими повстанцами. Предателей убивали на месте, не давая тем возможность покинуть поле боя и разладить дисциплину в рядах мятежников. Стоило отдать должное повстанцам и, возможно, взять подобный ход себе на вооружение. Вытесняемые силами Квинта Ария, восставшие уступили римлянам верх холма и спустились на склон, откуда было гораздо сложнее обороняться, нежели на выгодной верхней позиции. Несмотря на кажущуюся близость разгрома повстанцев, легион Квинта Ария терпел чудовищные потери. Телами покрыло холм, и олигарх был готов ручаться, что римлян среди трупов ничуть не меньше, чем тел рабов. Арий показал сегодня хороший спектакль, но как бы ни было хорошо представление, оно рано или поздно должно было закончиться. Настал черед объявлять апофеоз. Слева и справа почти одновременно появились силы Гальбы и Помпония. Уже через миг по отмашке центурионов в восставших полетели первые пилумы, которые будто серпы, срезающие стебельки пшеницы в поле, срезали целые ряды рабов. Повстанцы больше не показывали спин. Рабы стояли насмерть, не уклонялись от боя, и даже когда в тыл восставших последовал разрушительной силы удар Марка Петрея, мятежники ответили дружным боевым кличем. Квинт Арий, сражающийся на своем жеребце в первых рядах, сошелся в схватке с каким-то варваром. Восставший, единственный из множества убитых легатом воинов, сумел отразить стремительный удар Ария и в следующий миг атаковал в ответ. Крассовский вздрогнул, не веря своим глазам. Бессознательное тело легата рухнуло наземь, а варвар коротким движением своего меча обезглавил полководца и поднял голову Ария на вытянутой руке. Над толпой восставших раздались крики:
– За свободу!
– Спартак!
Марк Робертович вспомнил пророческие слова, которыми встретил их холм накануне, и невольно вздрогнул, видя, как четыре легиона его армии пропускают остатки сил рабов через самую настоящую мясорубку.
* * *Попытки обезоружить остатки войска восставших и взять рабов в плен потерпели крах. Люди сражались до последнего, предпочитая смерть на поле боя от честного меча позорной казни и унижениям, которые бы их ждали в стане римлян. Горстка восставших, которым по злому року не посчастливилось испустить последний дух до того, как на них наткнулись ищейки Крассовского, пообещавшего по сто динариев серебра каждому, кто приведет к нему живого раба, сейчас была выстроена в шеренгу. Марк Робертович не скупился и заявил, что по возвращении в Рим каждый из легионеров, принимавший участие в поимке восставших, получит двойное годовое жалованье. Четыреста пятьдесят динариев серебра являлись крупной сумой и отличным стимулом для вояк.
Рабов усадили на колени, связали руки за спиной, того, кто сопротивлялся, избили, лишив повстанцев последних сил на какое-либо сопротивление, но отнюдь не сломав их дух. Двое несчастных не выдержали устроенной легионерами трепки, потеряли сознание и, к своему огромному счастью, умерли, что привело в неописуемую ярость Крассовского, с трудом сдержавшего себя от идеи отправить следом на тот свет самих горе-палачей. Теперь в распоряжении Марка Робертовича осталось ровно тринадцать человек. Тринадцать из нескольких тысяч восставших, которые этой ночью попытались перекрыть проход войску римлян у злополучного холма. Сейчас эти люди смотрели в лицо своим победителям без толики страха. Глаза их были полны безразличия. Все до одного пленные понимали, что дело всей их жизни теперь подошло к концу. Их борьба за свободу оказалась закончена. Им нечего было терять, впрочем, ничего обрести они тоже не могли. Это была кучка смертников, которые все до единого давно смирились со своей участью.
Среди тринадцати пленных рабов особо выделялись трое, которых легионеры уже успели прозвать безумцами. Все трое высокого роста, бородатые, с длинными, спадающими на плечи волосами. Настоящие громилы, воины и, как заверили Крассовского его легионеры, опытные гладиаторы. Все это указывало на то, что троица играла заметную роль
