– Ты хочешь, чтобы горожане потушили доки, Спартак? Вот я нет! Война жестока, брат, ты знаешь это лучше моего. – Рут насупился. – Если не поджечь склады, мне не удастся спалить порт, увы! Ты сам всегда говорил, что на войне цель оправдывает средства. Забудь свои обещания, брат, ты никому ничего не должен! Артий и Летул мертвы, а брундизийцы не сдержали своего слова!
– У каждого есть выбор! – вмешался в разговор Тирн. – Те горожане, у которых осталась хотя бы капелька здравомыслия, могут покинуть город до того, как вспыхнут доки и склады! А такие есть, не у всех в этом городе поехала крыша при виде серебра!
Я ничего не ответил. Наверное, мои военачальники были правы. Горожан, большая часть которых за свою жизнь сделала целое состояние на торговле, сборах и всякого рода пошлинах, удерживала в Брундизии небывалая алчность. Купцы, о которых, собственно, и шла речь, ставили материальные блага выше человеческой жизни и судьбы. Их сундуки доверху были набиты серебром, а дома были наверняка обставлены не хуже особняков самого Марка Лициния Красса, который считался богатейшим человеком во всей Республике. Лишившись складов в порту, они, по сути, лишались жирного куска своей прибыли, который, вполне возможно, исчислялся в годовом эквиваленте их заработка. Но в погоне за серебром они вряд ли понимали, что еще больше стоит их жизнь, за остаток которой они вполне могут сохранить и приумножить свой капитал. Встав перед выбором – сохранить собственные шкуры или спасти склады, – они предпочли второе, похоже, даже не раздумывая ни секунды. Тут уже я ничем не мог им помочь.
– Что с флотом, Тирн? – Я взял себя в руки и перевел взгляд на молодого галла, который весь светился от предвкушения. На щеках Тирна выступил румянец.
– Как ты велел, Спартак. Кораблей не так много, как хотелось бы. Местные подготовили десять либурн, но все с закрытой палубой, что увеличивает их вместимость. Также в гавани стоят птички покрупнее – четыре квинкверемы. Один богатенький купец выкупил их и сделал товарняками, теперь гоняет туда-сюда по морям. Неделю назад все четыре квинкверемы прибыли в порт, и нам крупно повезло, что отгрузка на них подошла к концу и сейчас они стоят в гавани пустые, а товар как раз лежит на тех самых складах, о которых только что говорил Рут. – Тирн расплылся в улыбке и добавил: – Есть еще один децимрем, тихоход, который строили для береговой охраны, но как по мне, так гораздо проще втиснуться в быстроходки, чем терять время с децимремом, который не выходил из гавани вот уже несколько лет и вполне может дать течь и пойти на дно на полпути к берегу.
Я внимательно выслушал донесение молодого галла, с минуту переваривал сказанное.
– Значит, не нужно лишний раз заморачиваться, у нас нет на это времени. Все корабли готовы к погрузке? – уточнил я.
– Готовы, большинство из них пригнали в гавань на ремонт, но триерархи утверждают, что все они на ходу и с легкостью преодолеют нужное нам расстояние.
Я довольно кивнул.
– Никого не пришлось уговаривать?
– Экипаж кораблей оказался посмышленей купцов, – заверил Тирн. – Наверное, потому, что моряки работают здесь по найму! Это в основном греки с островов.
– Лучше синица в руках, чем журавль в небесах. – Рут расхохотался, ввернув в наш разговор пословицу, которую несколько раз до этого слышал из моих уст.
– Сколько времени уйдет, чтобы перебросить людей? Сколько вмещают эти корабли? – продолжил я задавать вопросы.
Тирн задумался, припоминая вместительность римского флота.
– На либурну вместится манипула, на квинкверемы влезет когорта, но это как заверяют триерархи, а там будем смотреть по ситуации, может, что лишнее выкинем с палуб, главное, чтобы корабль не пошел ко дну, – пожал плечами Тирн. – Я думаю, что вполне реально перебросить людей в два подхода, сам знаешь, Спартак, нас осталось не так много, – виновато улыбнулся он.
Я хлопнул молодого, полного задора галла по плечу, когда тот закончил свое донесение.
– Что дальше, Спартак? – просипел Рут.
Я огляделся, чтобы убедиться, что наш разговор никто не подслушивает, присел на корточки и начал рисовать на земле. Гопломах и молодой галл превратились во внимание, они присели рядом и уставились на корявые геометрические фигуры, которые начали выходить из-под моего пальца. На земле появился один большой квадрат, левее и правее его я изобразил два круга, еще один круг поменьше втиснул внутрь квадрата. Ниже квадрата я нарисовал треугольник, после чего взглянул на своих полководцев.
– У нас не будет карты, поэтому запоминайте сейчас, второго шанса может и не быть! – твердо заверил я.
Рут и Тирн наперебой закивали. Я ткнул пальцем в квадрат.
– Это Брундизий, а это, – я указал на малый круг внутри его, – та часть нашего войска, которая останется на месте после того, как мы покинем город на кораблях!
– Спартак, но зачем… – Рут перебил меня, но я повысил голос и пресек гопломаха:
– Не перебивай и дослушай до конца!
После того как Рут символично повесил на свой рот замок, я продолжил.
– Два круга, которые вы видите левее и правее Брундизия, – наши войска. – Я медленно провел две стрелки дуги от квадрата, символизирующего порт, до двух кругов, расположенных по левую и правую стороны. – Сюда высадятся по пять либурн и по две квинкверемы. Я хочу, чтобы на берегу было тридцать полновесных центурий. Справа ты, Тирн, слева ты, Рут. Я во главе остального войска останусь в Брундизии. – Я указал на маленький круг внутри квадрата.
На импровизированной карте появились новые стрелки, на треугольнике ниже квадрата появился крест. Когда я закончил, гопломах и галл переглянулись, переваривая мои слова.
– Есть возражения? – спросил я.
– Может, нам стоит оставить Брундизий? Что, если просто высадиться на берегу и отступить? – Рут озадаченно почесал затылок, явно смущенный моим планом. – Можно отступить в Апулию, выйти к Ауфиду?
Я поднялся, отряхнул руки от пыли, гулко выдохнул.
– Помнишь, как говорил Ганник, брат? Нам выпал шанс выщипать перышки из этого золотого петушка. Грех не воспользоваться таким подарком, который на блюдечке тебе преподносит судьба. Если не сейчас, то потом нам все равно придется принимать этот
