Потом у меня случился роман с Анной Юрьевной, Анечкой, молоденькой учительницей английского с фиалковыми глазами и черным шелком волос, волной спадающих ниже талии. Помню, я остался дежурить в классе после уроков, а она проверяла тетради. Я глянул на нее и по некоторым неуловимым признакам догадался, что она возбуждена. Шесть уроков подряд под похотливыми взглядами старшеклассников оказались серьезным испытанием для ее взрывного темперамента. И я пошел напролом. Запер дверь класса, молча подошел к ней и начал ласкать те места, что лишают женщин способности к сопротивлению. «Скворцов! Ты с ума сошел?! Что ты делаешь, перестань, как можно…» – весь этот набор прозвучал, конечно, но неубедительно и совсем негромко. Когда женщина отбивается словами – это первый признак того, что она уступит, подсказывал мне многоопытный Царь-Козел. Вот если она сопротивляется молча и яростно, дело плохо.
Темперамент у красивой учительницы действительно оказался, как у динамитной шашки, я не ошибся.
Спонтанность? Как бы не так! «Чем неожиданней случай, тем тщательней нужно его готовить», – втолковывали мне когда-то наставники-иезуиты. Открою секрет: как только Аня пришла преподавать в наш класс, для меня сразу поблекли все Ирочки-Леночки, и я всерьез занялся анализом ее характера. И пришел к интересным выводам. Во-первых, она действительно учитель по призванию, как говорится, от Бога. Во-вторых, красавица сексуальна до потери разума и только усилием воли сдерживается в рамках. Значит, что? Правильно, нужно предложить ей совмещение двух главных свойств характера – учительства и сексуальности, именно это отвечает ее потаенным желаниям. Другими словами, перед возможностью такого секса она не устоит. Строгая, но необузданная учительница в постели с молодым горячим учеником – ролевая игра ее мечты. Дальше осталось лишь подстроить встречу наедине. Всего-то поменялся дежурствами с одноклассником, тот даже не понял, зачем. Тоже все просто, как видите.
Что мы только с Анечкой не творили… Ее муж, майор ВВС, испытатель боевой техники, улетал в частые командировки – обнимать любимое небо, а я тенью просачивался к ней домой, обнимать жену, так что посуда в серванте звенела от страстных криков. Да, муж. Имелся в наличии. «Милый, порядочный человек, но никакой в постели, полная флегма. Он, видишь ли, живет в небе, а на земле отдыхает… А ты другой, Коленька, ты фантастический, ты так чувствуешь женщину, что просто ужас! Я думала, таких мужчин не бывает! Не считай, милый, меня развратной, что я готова со школьником. Ты просто цены себе еще не знаешь, хороший мой мальчик…» – тоже ее слова.
Одного не могу понять – зачем она вышла замуж за своего майора? Но и она сама не могла понять. Просто вышла. Потому что. В двадцать три года уже пора замуж, вот и попробовала. Кстати, забегая вперед, через несколько лет он погиб на испытаниях. Она же прожила долгую бурную жизнь со множеством мужчин и неизбывной горечью одиночества. Лишь любимая работа спасала ее от психических неприятностей. И, как икона, фото мужа-майора у крыла самолета.
А цену я себе знал, она не права. Но не станешь же объяснять, что умеешь чувствовать партнершу, потому что несколько жизней сам прожил женщиной. Однажды очень красивой женщиной, любимой наложницей древнего индийского правителя. Сами жрицы Храма Любви с двенадцати лет посвящали меня в тонкости чувственных игр, учили такому, от чего бы и Фрейд покраснел. Недаром за успехи на ложе любви правитель сделал меня полноправной женой. Если впоследствии распорядился зашить в мешок и бросить в колодец, то я его не виню. Мой предусмотрительный муж, мудрый правитель своей страны, просто успел казнить меня раньше, чем я его отравила с намереньем возвести на престол нашего сына. Откровенно сказать, я была абсолютной гусыней, мнившей себя самой умной и хитрой.
Полагаю, читателям уже кажется, что в моем тексте наметился перебор с эротическими воспоминаниями. В свое оправдание напомню, что физиологически я оставался подростком, а это возраст гиперсексуальности. Богатый жизненный опыт только дал возможность и, главное, наглость пре-творить в жизнь эротические фантазии юноши.
Что до всего остального, то моя жизнь тоже изменилась кардинально. В лучшую сторону. Я стал, например, почти отлично учиться. Осознанно получал знания, потому что знания пригождаются, любые знания, самые неожиданные. К тому же, хоть принято считать по-другому, но скорость усвоения и переработки информации у стариков выше, чем у молодых. Если, конечно, не мешают плохие сосуды, вялый кровоток и прочие возрастные болячки. Они мне не мешали.
Я начал серьезнее заниматься спортом, самостоятельно бегал кроссы по близлежащему парку, потому что здоровье надо ковать во времена молодости, жизнь потом его спросит. Раньше, например, я покуривал с одноклассниками в кустах за школой, но теперь решительно бросил. Однажды я умер от болезни легких (рак, видимо, просто не знали тогда такого названия) и могу засвидетельствовать, что смерть в руках палача проще и приятнее.
Пятерочник, спортсмен, гордость школы – вот кем я теперь стал. Считаться хорошим лучше, чем считаться плохим, раз все равно надо кем-то считаться. А за отличной репутацией куда удобнее прятать другие делишки, вроде совращения Леночки Михальченко (она так и не поняла, почему мы расстались, очень расстраивалась) и постельных безумств с Анной Юрьевной. Мне, добившемуся когда-то высоких чинов в ордене иезуитов, продолжателю дела Игнатия Лойолы, это хорошо известно. Я, когда-то отец Доминициан, лучше других умел спрятать темное и подчеркнуть светлое. Если бы не внезапная болезнь, уже упомянутый рак, я бы наверняка стал очередным генералом ордена. Но все в руках Господа, конечно, и пути Его неведомы простым смертным. Амен!
Хотя, признаюсь, выхаркивая ошметки легких, почтенный падре едва не докатился до богохульства. Отчаянно недоумевал – за что, Боже?..
Закончив школу, я без проблем поступил в вуз, выбрал для себя историко-архивный, что неудивительно. Сам поступил, мой могучий папа в этом не участвовал, о чем он с гордостью говорил друзьям и знакомым. «Сынок – умница, наша кровь, скворцовская, далеко пойдет!»
Нет, далеко не пошел, по крайней мере, в отцовском понимании. Выбрал свой путь. Точнее, определился с тем, что мне делать, как жить с этим даром Прозрения. Подтолкнуло несчастье, пусть это прозвучит неоригинально. Однажды утром на первом курсе института я пришел с пробежки, присел на банкетку, нагнулся расшнуровать кеды и внезапно почувствовал, что голова плывет, а в глазах темнеет. Сам не помню, как упал в коридоре. Мама услышала шум, прибежала с кухни, вызвала «Скорую». Обследование выявило у меня скрытый порок сердца, проявившийся благодаря беговым нагрузкам.
«Моторчик-то у вас слабоват, молодой человек! Не очень моторчик, не пламенный мотор из песни, теперь не
