Я не стал ему говорить, что меня меньше всего волнует, как прожить долго. Что такое долгая жизнь в человеческом понимании? Отрезок времени между мало и очень мало, выпадающий по случайному принципу игральных костей. Смерть… Ну и что? Знаю, умирал много раз, и в муках, и быстро. Добавлю, о смерти и посмертии мы еще поговорим на последующих страницах этой рукописи, сейчас – не время.
Вывод, который я сделал из предупреждений подмигивающего доктора, был не совсем тот, на который он, наверно, рассчитывал. Беречься стоит, учту, спасибо, решил я, но, главное, теперь знаю, что мне отпущено на эту жизнь не просто мало, а очень мало. Значит, нельзя тратить время на пустяки, а нужно уже сейчас сосредоточиться на самом важном. На моем Даре, на моей памяти веков, объединившей все прошлые, такие разные жизни. Нетрудно догадаться, что случилось это не просто так. Для чего-то! А для чего, для какой цели сошлись в моей сегодняшней личности витки времен – это мне и предстоит понять.
Нет, я не стал заниматься официальной наукой, тем более не стал карабкаться к должностям и богатству. И не потому, что не мог, с таким багажом за плечами, с такой наработанной способностью манипулировать людьми и создавать обстоятельства несложно стать бизнесменом, или министром, или основать партию, собирая пенки с политического варева.
Не хотел, скажу честно. Неинтересно было повторять прошлое, в котором было достаточно и богатства, и власти, и удовлетворенных амбиций. Когда на собственном опыте познаешь суету власти и относительность возвышения, поймешь, как короток путь человеческий, как мало мы успеваем за одну жизнь, поневоле начнешь задумываться…
Впоследствии я познакомился с несколькими долгоживущими (именно так нас называют в определенных кругах), и все они занимают достаточно скромное положение, хотя не нищенствуют. Стремление к блеску, желание властвовать над другими, жадность к приобретениям, ко всему внешнему, показному – четкое отличие молодых душ, недавно начавших путь по спиралям времени. Более древние и умные предпочитают словам «иметь и мочь» слово «понимать».
Здесь я не могу пройти мимо одного из главных парадоксов современной цивилизации. Так или иначе многие задавались вопросом – почему наше общество устроено так, мягко говоря, нелогично? Ресурсов на планете хватает, а громадная часть людей балансируют на грани выживания. Никто умирать не хочет, но регулярно начинаются войны, и т. д. и т. п. Ответ неожиданный, но простой – у кормила власти, как правило, собираются дети. Совсем юные души. Особенно теперь, в последние века, когда на социальных лифтах капитала, выборов и политики довольно просто подняться на самый верх. Вот и получается, что дети руководят взрослыми, а игра и амбиции заменяют осознанные решения.
Что делать? – спросите. Не отвечу. И не потому, что не знаю. Только я уже жил в будущем и собственными глазами видел, какая неразбериха возникает (возникнет!) из простого ответа на самый простой вопрос – что делать?
Да, забыл упомянуть, реинкарнация ведь идет по своим законам, никак не связанным с общепринятыми календарными системами. И многие, кто живет сейчас, уже жили в далеком и неведомом будущем. Но, извините, я опять ушел в сторону…
Вот так закончился второй этап моего Прозрения, который я потом назвал «головокружение». Начался третий этап – «осознание», итогом которого является данная рукопись. Кстати, мои «Проблемы реинкарнации» и родились из разрозненных личных записок, которые я начал набрасывать уже тогда…»
* * *Н.Н. Скворцов «Проблемы реинкарнации». Из главы «Осознание истины»
«…учился в институте, потом сам учительствовал. Работал в обычных средних школах, частенько вообще не работал. Благо недостатка в средствах никогда не испытывал, спасибо наследству родителей. Отец, умный производственник, по роду деятельности знающий шаткое состояние советской экономики и понимавший реальные перспективы того, советского рубля, не копил на счетах в сберкассе свои обильные совминовские зарплаты и премии. Он покупал картины «потому что красиво», драгоценности маме «золотой женщине – настоящие бриллианты» или еще что-то «из вечного». Так что в новые времена наша семья вступила вполне состоятельной в валютном эквиваленте.
Что еще… После окончания института я женился. Девушка Ирина напомнила мне Анну Юрьевну и вроде бы любила меня. Я поддался, пошел на поводу железного постулата «Нужна семья!», сделал предложение. Через несколько лет выяснилось, что она, тогда уже успешный менеджер фирмы электроприборов, любит «того, кем ты мог бы стать». Меня, простого учителя, не желающего бросить свою не слишком доходную профессию, остается только жалеть.
Мы развелись. Достаточно мирно – нужно было лишь сделать вид, что продолжаю убиваться по ней, но не могу встать стеной на пути ее грядущего счастья, не имею морального права. Поэтому оставляю ей нашу двухкомнатную квартиру (подарок папы на свадьбу) и переезжаю жить в родительскую. Жена сочла себя выигравшей стороной в моральном и в материальном плане, поэтому расстались по-доброму.
Она, женщина цепкая, как обезьяна, так и не узнала, что я мог бы подарить ей хоть десять квартир. Еще в самом начале нашего брака я рассудил, что не стоит проверять ее жадность загашниками семьи Скворцовых. Равно как не нужно тревожить ее приземленность рассказами о моих духовных поисках. «Пуская женщину в свое сердце, не води ее дальше гостиной», – школа иезуитов, да, каюсь. Падре Доминициан, помню, любил повторять еще одну фразу: «В уме – печаль, в знании – забота».
Итак, школьный учитель истории… Почему нет? Кем-то все равно надо было стать. Учитель – это просто, обычно, это каникулы и большой летний отпуск. Плюс оправданный интерес к истории, предлог, чтобы проникать в архивы и закрома музеев. Пишу диссертацию – это всем понятно. Моя другая, тайная жизнь с самого начала была разнообразной и напряженной.
Когда советская власть рассыпалась, границы открылись, а мерилом всему оказались бумажки казначейства Соединенных Штатов, все стало еще проще. Я не просто так рассказывал о семейном состоянии, в моих изысканиях требовались деньги, много денег, и они у меня были.
Для начала мне, человеку эпохи материализма, стоило убедиться, что мои воспоминания – реальность, а не воспаленное воображение. Для этого нужно было поездить
