Соседи по палате оказались людьми, хоть и не совсем в своем уме, но довольно честными и доброжелательными. Один из них, тот, что называл себя Шерлоком Холмсом, частенько заходил к ней выпить чашечку горячего чая. Он объяснял свое пребывание здесь тем, что распутывает какое-то особо сложное и очень важное дело.
– Я разорву этот клубок. Вам не уйти от возмездия, – кричал он порою в след санитарам, разбрызгивая вокруг на приличное расстояние сопли и слюни. В такие минуты от детектива стоило держаться подальше.
Иногда, размышляя над своей историей, сидя одна в палате, Таня безудержно смеялась, уткнувшись лицом в подушку.
«А ведь действительно, расскажи я всю правду постороннему, нормальному человеку, то сильно стала бы похожа на того самого сумасшедшего, что приходит сюда пить чай. А кроме всего прочего, постоянно находясь вместе и общаясь с этими людьми на равных, не – мудрено и самой постепенно начать сходить с ума». Порою становилось страшно оттого, что многие из медперсонала считают ее такой же, как все. Вадим, всеми уважаемый в городе человек, и вдруг такое…
«Нет, это невозможно», – так ответил бы любой.
«Наверное, все так, но бороться и опускать руки ни в коем случае нельзя, а иначе можно и вправду с ума сойти».
В дверь постучали.
– Да, да, войдите.
На пороге показалась полноватая блондинка в больничном халате. Это была соседка. По внешнему виду женщина совершенно нормальная. Все звали ее просто: тетя Маша. Она принадлежала к той редкой породе людей, которые способны на подвиг, в самом что ни на есть прямом смысле этого слова и могла прийти на помощь человеку даже в тот момент, когда самой было очень и очень несладко. Историю своего пребывания в лечебнице тетя Маша никогда никому не рассказывала. Хотя Таня, в общем-то, ее об этом и не расспрашивала. Ведь она и сама, тоже никому здесь не говорила про то, что c ней приключилось. Правда, неделю назад, когда два здоровенных санитара начали приставать особенно настойчиво, женщина решила их припугнуть, пригрозив, что если те не отвяжутся, то она передаст маляву туда, куда нужно. Сказала, даже не понимая, что именно имеет в виду. Жаловаться было, в общем-то, некому. Но слова оказали эффект разорвавшейся бомбы. Медбратья отстали сразу же. Наверное, решили найти кого-нибудь попроще и посговорчивее. Решили на этот раз, а вот что они решат в раз следующий – больная не знала. И от этого на душе легче ни – чуть не становилось.
– Ну, чего ты, Танюха, нос повесила? Не переживай. Жизнь-то ведь продолжается. Все еще наладится, вот посмотришь, и сама еще потом будешь смеяться над тем, что с тобой приключилось.
Исподлобья взглянув на вечно успокаивающую ее соседку, лишь грустно улыбнулась.
– А ты, мент, чего уставился? А ну, пошел быстро отсюда. Нам тут своих легавых хватает. Это дело мы без тебя распутывать будем. «Шерлок Холмс» засуетился и, что-то бубня себе под нос, быстро вышел из комнаты.
– Вот придурок. Навязался на мою голову. Вчера покормила его досыта, так теперь ни на шаг не отстает. Таскается везде, как хвост. Ты знаешь, вечером еще двоих привезли. Сейчас в третьем боксе держат – в изоляторе. Кому-то говорят, мешали там сильно, вот их сюда и приволокли. И никому не интересно, больны ли они на самом деле, или здоровые совсем, что нужно, то и слепят. На то она и психушка.
Женщина с сожалением вздохнула. Рассказ наводил на совершенно определенные мысли.
– Ну, Танюха, а теперь вот пляши давай, – улыбаясь, продолжила тетя Маша.
Сидящая с удивлением подняла глаза на свою собеседницу.
– На вот, посмотри-ка, что я тебе принесла, – и она поставила на стол огромную сумку с продуктами. Там были фрукты, соки, колбаса, конфеты, сгущенное молоко, и еще многое другое, от чего глаза разбегались в разные стороны в буквальном смысле этого слова.
– Утром приходил охранник, сумку вот передал. Сказал, что какой-то мужик там, на воле, тобой сильно интересовался. Говорит, друг. Больше ничего не говорит. А это значит, что ты пока еще нужна кому-то, и нос вешать рановато, пожалуй.
Последние слова уже не слышала. Кровь ударила в голову, в ушах зашумело.
«Но кто это мог быть, неужели Сергей? Хотя он, наверное, положил бы письмо или записку, а здесь ничего нет». Таня ещё раз осмотрела всё содержимое авоськи, разложенное на столе.
– Кто же это мог быть? – словно заклинание повторяла про себя эти несколько слов.
– Ладно, бывай пока, – улыбнувшись, проговорила тётя Маша и спрятала в карман огромное яблоко.
– Ты здесь разбирайся, а мне ещё зайти кое-куда нужно.
«Наверное, своему „детективу“ потащила», – женщина улыбнулась ей вслед.
Гостья вышла, оставив сидящую наедине с собой и своими мыслями. А мысли, между тем, приходили самые разные, хотя сводились, пожалуй, к одному и тому же. Она гнала их прочь, не желая попусту рвать душу, но безумные идеи вновь и вновь, словно непрошенные гости, лезли в голову.
На обед не пошла. Еды предостаточно, да и есть совсем не хотелось. А сразу после обеда в палату, как будто мимоходом, вошла дежурная сестра, добрая женщина с напущено строгим видом.
– Николаевна, ты чего это на обед не ходила?
– Я не хочу, у меня всего достаточно.
– Смотри у меня, чтобы в последний раз. Обед для всех, ясно?
И, подойдя к Тане почти вплотную, шёпотом произнесла:
– Иди в комнату для свиданий. Тебя ждут. Сначала пойдешь за мной, потом отстанешь. На глаза старайся никому не попасть.
Повернувшись, она направилась к выходу. «Больная» поспешила следом. Наступило время послеобеденного сна, и во дворе никого не было. Они быстрым шагом прошли мимо жилого блока в сторону КПП. Дойдя до комнаты свиданий, свернула с дорожки. Охранник завёл её в так хорошо знакомое помещение, небрежно бросив на ходу:
– В Вашем распоряжении пятнадцать минут, и ни минутой больше.
В углу на деревянной лавке сидел незнакомый мужчина лет тридцати, невысокого роста, худощавый, с чисто выбритым и довольно красивым лицом. Несмотря на свой молодой возраст, это был уже совсем седой человек, и лишь изредка в его шевелюре можно было встретить небольшие пучки тёмных волос. Приятная внешность незнакомца сразу располагала к себе окружающих его людей. Но вошедшая на подобные мелочи научилась внимания не обращать.
«Слишком много ошибок совершено в жизни раньше, и слишком высокой стала плата за них сейчас». Её интересовала лишь суть.
«Кто же это все-таки такой, друг или враг? И зачем, собственно, я ему нужна?».
Мужчина заговорил первым:
– Здравствуйте, Татьяна Николаевна, это Вы?
– Ну я, и что?
– Значит, Сергей Николаев – это Ваш муж?
Сердце бешено колотилось в груди.
– Да, мой муж! Где он? Что случилось? Да говорите же Вы, не молчите, в конце-то концов!
Женщина, пожалуй, готова была уже броситься на этого совсем не знакомого человека, чтобы вытрясти из него всю правду, но тот, видимо, вовремя это почувствовал, и в последний момент все-таки успел её успокоить.
– Перестаньте кричать. У нас нет времени на истерики. Ты что, правда, с ума сошла, что ли?
Последние слова наконец привели в чувства.
«И что это я? Так нельзя. Нужно держать себя в руках».
– А теперь давайте спокойно обо всём поговорим. Скажите, Вы не видели своего мужа после того, как он уехал в экспедицию?
– Нет, он не возвращался.
Таня сделала несколько глотков минеральной воды и села на стул, начав постепенно приходить в себя.
