– Из каждого положения всегда есть три выхода. Первое – это пойти в город сейчас и умереть, второе – навсегда остаться здесь, и третье – постараться выжить у туземцев, вернуться в город и посчитаться с убийцами. Другие варианты вообще не приемлемы, а из этих трех наиболее предпочтительным, безусловно, является, последний. Ну, а если смерть, что ж, значит, такова судьба.
– Я согласен, – сказал Сергей неожиданно для самого себя.
Наверное, это говорил голос его души, которая приняла решение гораздо раньше, чем мозг успел все как следует обдумать. И хоть слов было сказано немного, означали они, пожалуй, очень многое.
– Это правильно, – поддержал его Федор.
– Пока живи у меня, а время придет – я отведу тебя к тем людям, с которыми ты проведешь впоследствии немало времени. Сейчас иди, отдыхай, завтра поедем в лес дрова готовить. Зима впереди длинная. А как снегу побольше наметет, так просто мука по лесу мотаться. Сейчас, погода вроде, подходящая стоит. Пойду, лошади сена дам.
Он нахлобучил на седую голову огромную мохнатую шапку и вышел во двор.
Сидящий остался один. Ему было над чем поразмыслить.
«Что за жизнь ожидает впереди? Но, как бы там ни было, это хоть какая то, но все-таки жизнь. Тогда как дома ее наверняка отберут те люди, что сейчас так глубоко ненавистны и с которыми справиться возможности нет. Да, они сильнее, у них есть власть и деньги. Пожалуй, стоит на какое-то время уйти от всего этого. Уйти, но лишь для того, чтобы впоследствии вернуться». И с той самой секунды, когда он это для себя решил, тот далекий мир с огнями и машинами, с приятным шелестом зеленых купюр и горячей кровью невинно загубленных жертв – он словно перестал для него вдруг существовать. Как будто бы какая-то невидимая и вместе с тем могущественная сила ни с того ни с сего направила мысли совсем в другое русло. Человеку показалось, что именно в эти секунды он вновь обрел себя, но уже в совершенно ином образе. В образе человека безжалостного, решительного и вместе с тем честного и справедливого. В образе человека, чуждого всех благ цивилизации, для которого намного важнее звона монет станет глоток чистой ключевой воды, и всего один вдох свежего лесного воздуха, пропитанного запахом хвои и пением птиц. Он с каким-то странным безразличием вспоминал теперь то, что случилось там, в таком далеком и неправильном мире, и даже более того, кажется, простил все то зло, которое этот самый мир ему причинил. Главным стало совсем не это. Главным стало то, что вновь наступил новый день, что солнце, несмотря ни на что, вновь сияет высоко в небе, что следом за зимними холодами неминуемо придет весна, прилетят певчие птицы, зажурчат ручьи, а трескучие морозы сменятся ласковыми и теплыми днями, когда все живое, пробудившись после зимней спячки, поет гимн свету и теплу.
Ожидания Федора подтвердились. Утро следующего дня выдалось солнечным и морозным. Пурга, бушевавшая несколько дней кряду, приутихла. Над головой простиралось бездонное ярко-голубое небо. Снег поскрипывал под полозьями саней. Лошади бежали резво. Отъехав от дома километра два, наконец-то добрались до противоположного края вырубки.
– Вот здесь я дрова и готовлю. Березки ровненькие, одна к одной – без сучка, без задоринки. Дальше ехать незачем. Пила, правда, сломалась. Придется работать вот этим. Он достал из саней большую двуручную пилу, и работа закипела.
К концу дня уставшие, но довольные от сознания того, что дело сделано, друзья стали собираться домой. Солнце клонилось к горизонту, разливая вокруг свое яркое, кроваво-красное сияние. Старик не торопясь запрягал лошадь. Он что-то добродушно ворчал себе под нос, похлопывая коня по упругой шее. Тот же, в свою очередь, не отвечал лаской на слова хозяина, проявляя отчего-то явную тревогу, фыркал, и беспокойно топтался на месте.
– Ну, что ты, что ты? Немного еще потерпи, сейчас уже домой поедем.
Сергей собирал в рюкзак нехитрые пожитки, разбросанные здесь же, под развесистой и корявой березой.
И тут произошло то, чего ни он, ни его спутник никак ожидать не могли. Серая тень в мгновение ока метнулась по ветвям дерева, а еще через секунду огромных размеров рысь оказалась прямо на спине у человека. Спас воротник шубы. Зверь не смог сразу прокусить толстый овчинный полушубок, а вернее сказать, прокусить настолько, чтобы убить. Но еще секунда-другая, и всё будет кончено. Дядя Федор выхватил большой охотничий нож и бросился на помощь. Но от него до места схватки оставалось не меньше пятидесяти метров, и преодолеть это расстояние он смог бы, как минимум, секунд за десять. А это уже слишком поздно.
В руках у Серёги оказался лишь маленький кухонный ножик, который он пока еще не успел убрать в рюкзак. Собрав всю волю в один – единственный удар, всадил нехитрое оружие зверю между ребер. Как именно смог это сделать, наверно, даже сам себе впоследствии объяснить бы не сумел. Ведь рысь гораздо сильнее и опытнее. Убивать – это ее профессия. Почувствовав в себе холодное лезвие, зверюга даже не подумала отпустить свою жертву, а лишь сильнее стиснула зубы. И тогда ударил еще раз. Спина стала липкой от крови. Где именно его кровь, а где кровь зверя, умирающего на спине, различить невозможно. Ведь кровь, точно так же, как и боль, совершенно одинакова для всех.
Дикая кошка не выпускала человека из своих цепких объятий, но силы её таяли. Вместе с теплой жидкостью красного цвета из тела уходила жизнь, и постепенно оно остывало. А подоспевший на помощь Федор одним точным ударом своего охотничьего ножа перерезал звериное горло:
– Пусть не мучается.
Как доехали до дома, Сергей не помнил. Он, еле живой, лежал в санях рядом с убитым им животным.
Очнулся лишь на следующее утро, лежа в кровати, от голоса хозяина.
– Ну, хватит уже притворяться больным. Вставай давай.
Старик смеялся.
– А ты молодец. Я думал, уже все, кранты. Зверюга бешеная, я тебе скажу. И как ты совладал только с ней? Так и держись.
И эта похвала для него, была сейчас, пожалуй, ценнее многих и многих наград. Человек вновь начал верить в свои силы и твердо уяснил для себя одну из самых важных и вечных истин:
«За свою жизнь и за жизнь своих близких нужно бороться, бороться до конца, даже тогда, когда надежды уже не остается». И он пронесет это впоследствии через весь свой жизненный путь.
Дни шли за днями. Время пролетело незаметно. И вот уже солнце стало выше подниматься над горизонтом, а с крыши закапала первая веселая капель. Снег постепенно таял. Он уходил вместе с вешними водами куда-то очень и очень далеко. На вербах распустились мохнатые почки, по которым весело сновали вверх и вниз обрадованные теплыми весенними деньками неутомимые труженицы – пчелы.
– Ну что ж, скоро и тебе пора в дорогу собираться. Через неделю, наверное, откроется перевал, и можно будет идти. Снега в лесу уже немного осталось. Собираться не нужно. Брать с собой тоже ничего не стоит. И помни главное: у тебя все получится, ты сможешь это сделать. Другой дороги у нас нет.
И здесь Сергей уяснил для себя еще одну правду, поняв, что на переправе коней менять ни в коем случае нельзя, и нужно идти по выбранной дороге до конца, хотя конец пути вовсе не означает окончание жизни, во время которой человек способен пройти порою несколько дорог. Сейчас он был спокоен и не жалел уже ни о чем.
А ровно через неделю ранним весенним утром, которое, пожалуй, больше походило на промозглое осеннее, два человека тронулись в путь.
Вдоль старого высохшего русла ручья по каменной россыпи пробирался невысокий пожилой человек. Колючий осенний ветер бил ему в лицо, раздувая в разные стороны седые, давно не стриженые волосы, выступающие из-под шляпы, которая каким-то неимоверным образом все-таки умудрялась удерживаться на голове. Двигался уверенно. По всему было видно, что ходить по этой дороге ему уже не впервой. Следом, чуть прихрамывая, старался не отстать другой, немного повыше ростом, определить возраст которого возможности не представлялось из-за бороды, закрывающей всю нижнюю часть лица. А замыкала процессию собака. Хотя нет. Животное, скорее всего, вовсе не было собакой. Огромных размеров волк мирно плелся позади людей. И эту странную картину, увидев единожды, забыть совсем невозможно, наверное, уже никогда. Что за обстоятельства могли соединить серого, безжалостного хищника и этих двоих людей? И лишь глаза могли, пожалуй, многое рассказать. Леденящий душу взгляд зверя, который забывает
