Нет, ерунда, я не верю в эту фигню. Рука неприятно зудела в том месте, где меня лизнул Фенрир. Заживает или от нервов…
– Поверишь, – абсолютно точным попаданием добил меня Капитан. – С этой работой постепенно начинаешь верить во всё, включая самое невозможное. Ты сам понимаешь, что речь о юнице твоей. Белый Комитет её принял, она под защитой. Вот только мы с тобой в этой игре лишние.
– Я это уже слышал.
– Убить всю семью, дабы дочь твоя за отца, дядю и меня, дурня старого, кому указано, мстила. Да вот тока слишком уж явно всё это, как думаешь, боярин?
– Думаю, что, как только она узнает от соседей о том, что меня забрали, эта тюрьма, или где мы там находимся, будет разнесена по кирпичику.
– И что потом? Сбежишь в свой замок?
– Ну уж тут точно не останусь!
– Горяч ты, боярин, дерзок без меры, стариков не уважаешь.
– Я всего лишь хочу знать, кто из моего окружения настоящий. Кроме Хельги, Хель и Эда, их чёрта с два подделаешь.
Подумав ещё минутку, я мысленно добавил к списку Центуриона, Ребекку и того же Десигуаля. Уж этих-то даже подделывать никому в голову не придёт. А вот заменить остальных эта скользкая тварь типа дроу вполне способна.
– Седрика легче всего, Метью в принципе тоже. Но, с другой стороны, как раз он-то и рассказал мне о злобном двойнике в своих королевских покоях. Интересно, сколько дроу можно набрать у нас на Севере?
– Хорошо, если ещё одного или двух, – отрицательно помотал головой мой Капитан. – Дроу массово убивают уже несколько столетий. И чую я, не простой перевёртыш энто. С чем-то повесомее ты схлестнулся. Эх, цель бы знать, а там уж…
– Цель у всех одна – моя дочь, – уверенно откликнулся я, на всякий случай от нечего делать проверив крепость трубы, к которой меня приковали.
Надёжная труба, кстати, аж зубы сводит со скуки. В этот момент откуда-то сверху по лестнице застучали сапоги, посыпалась пыль с потолка, а потом открылась дверь, и двое парней в масках и камуфляже втолкнули в подвал Хельгу.
Ну, правильнее сказать, попытались втолкнуть, если моя девочка не захочет, сдвинуть её с места не легче, чем развернуть танк за дуло. Благо на драму она не была настроена, а сразу бросилась ко мне:
– Папуль, ты в порядке? Тебе не больно? Тебя пытали, били, спрашивали про секреты и военные тайны?
– Нет, лапка, я в норме.
– Не сметь трогать наручники, – грозно предупредил один из охранников, демонстративно похлопывая по кобуре на поясе. – Вам разрешено свидание, две минуты, время пошло.
– Па, я сама всё расскажу. – Она заботливо приложила пальчик к моим губам. – Тебе вредно нервничать, поэтому просто слушай. Ой, а это кто?
– Здрава буди, юница Хельга.
– Это что, твой Капитан?! Но… он же вот прямо сейчас нас сюда привёз на машине. Или это уже не он? А-а, поняла, у вас есть брат-близнец!
Капитан посмотрел на меня усталым взглядом. Ну что я мог ему ответить? Современные дети воспитаны телевизором, а моя крошка хоть и отличница в школе, но по жизни порой так наивна, что аж оторопь берёт.
– Лапка, ты сказала «вас».
– Чего?
– Ну, типа «вас привезли на машине», – терпеливо повторил я. – Вас – это значит больше тебя одной. Так кто там приехал – дядя Эдик, твой Метью, белый цверг или ты умудрилась забрать сюда половину замкового гарнизона?
– Ой, нет же, па! – беззаботно рассмеялась она, и от этого смеха охранники недоумевающе переглянулись. – Там мама у дверей. Она сказала, что если я через две минуты не вернусь, то она начнёт нервничать. Две минуты прошло?
– Судя по тому, что мордовороты ещё живы, нет, – решил я.
Парни в камуфляже нервно сглотнули. Правильно.
Если они профессионалы, то спинным мозгом должны понимать: что-то идёт не так, раз эта странная девочка так удивительно спокойна, когда, по идее, должна рыдать в голос. Тем более что там наверху на её стройную маму тоже наверняка направлен не один ствол. Я имею в виду оружейный, а то мало ли кому чего подумается.
– Две минуты прошло, свидание закончено, давай на выход, мелкая!
– Не груби моей дочери, – очень тихо потребовал я. Не попросил, прошу я иначе.
– Ой, да заткнись ты уже, дядя! – сорвался один. – Тебе мало навтыкали при аресте? Можем повторить.
Мне почему-то вспомнилась одна дурацкая наклейка на машинах, особенно актуальная в день Девятого мая. Нет, я не против разумного патриотизма и гордости за Отечество. Я как раз «за»! Просто это «можем повторить» на купленных иномарках звучит как-то чрезмерно двойственно.
Ты можешь повторить такой же «мерседес» или «ниссан»? Да ни фига! «Лада-седан, баклажан…» – вот то, что ты можешь повторить. И то как припев, не более.
– Ваше время вышло, – громко объявил второй, возможно немножко более умный, чем первый. Впрочем, ему это вряд ли поможет.
Потому что, сколько я знаю свою бывшую супругу, вышло не наше, а ваше время. Смерть чрезвычайно пунктуальна – секундой раньше, секундой позже, для неё имеет значение. Лёгкий стук каблучков над нашими головами возвестил о том, что у Хель кончилось терпение.
– Па, я сниму с тебя наручники?
– Не сметь! – опомнились охранники, хватаясь за оружие.
– Искренне рекомендую вам лечь носом вниз и притвориться мёртвыми, – честно предложил я. – Сейчас сюда войдёт Смерть. Это не фигуральное выражение, это банальная реальность. Усвойте уже.
– Сюда нельзя! Мы будем стрелять!
Не усвоили. Более того, когда моя бывшая жена ровным шагом спустилась по ступенькам в подвал, они реально взяли её на прицел.
– Дочь моя, если ты твёрдо решила забрать отсюда отца, делай то, зачем пришла. Горе тому, кто посмеет тебе помешать.
Хель с каким-то извращённым наслаждением провела ладонями по лицу, словно умываясь – разорванная плоть слезла, как резиновая маска, открывая жёлто-белые кости черепа в пятнах крови и слизи. Малоприятное зрелище, честно говоря…
Естественно, у парней сдали нервы, они заорали благим матом и разрядили в неё по полной обойме. Пули проходили сквозь тело Хель, дырявя противоположную стену, но не причиняя вреда ни моей жене, ни даже её одежде. Не спрашивайте, я не смогу этого объяснить.
– Па, а разве можно стрелять в маму?
– В принципе да, – закашлявшись от резкого запаха пороха, кивнул я. – Можно даже ядерную бомбу в неё кинуть. Но ты же понимаешь, что Смерть всё равно нельзя убить. А вот разозлить – это, надо признать, запросто.
– Уймитесь, смертные!
Одного движения белых надбровных дуг бывшей богини хватило, чтобы оба охранника рухнули в длительную кому там же, где и стояли, не успев даже выпустить пистолеты из рук. А я ведь предупреждал: оружия против Смерти нет.
И нет хотя бы потому, что любое оружие ставит своей
